С этими словами император отпустил послов. Но, зная, что войско греков настолько же выше варваров знанием воинского дела и боевой стойкостью, насколько ниже численностью, он принял следующее намерение: Прозух, Цикандил и другие греческие вожди получили приказание собрать достаточное войско и стать перед немцами, расположившись в следующем боевом порядке: в отдалении поставить слабые и нерегулярные полки (ауеАСиоѵ тои Стратои), за четвертым знаменем; далее следуют тяжеловооруженные (олАгахоѵ) и панцирные (%атафра%тоѵ); потом легкая кавалерия; наконец, впереди всех скифы (славяне) вместе с турками и греческими стрелками. Когда немцы увидели войска, расположенные в таком порядке, они бросились на них горячо и шумно, с пагубной поспешностью: бой был ожесточенный и поражение немцев великое. Греки, встретив нападающего неприятеля с воинской опытностью, убили многих. Конрад, ничего не зная о случившемся, оставался в лагере, исполненный гордыни и всякого рода надежд. Император же, с целью сбить ему спесь и посмеяться над ним, отправил Конраду письмо следующего содержания: «Да будет ведомо всем вам, что конь, не слушающий узды, не полезен всаднику и даже часто может свергнуть его в пропасть; и войско, не обращающее внимания или пренебрегающее повелениями вождей, в большей части случаев повергает их в опасность; потому мы никогда не терпели, чтобы наши воины позволяли себе своевольные поступки. Ты же, имея другой взгляд, пренебрегал этим правилом и даже уговаривал наше величество, обратившееся к тебе, как к другу, с увещаниями, чтобы оно показало такое же снисхождение. Теперь же знай, какую пользу принесла вам распущенность войска. До моего сведения дошло, что небольшое греческое войско, вступив в бой с весьма почтенными силами немцев, дурно обошлось с ними. Всегда выходит так, что туземцы, родившиеся на своей земле, бывают гораздо сильнее пришельцев и чужеземцев; и в этом случае нам не следует наказывать чернь за ее неистовство. Если ты с этим согласен, то пусть твои войска привыкнут повиноваться приказаниям своих вождей и воздержатся от насильственных поступков. Если же думаешь иначе, то взгляни на то, что перед тобой: по крайней мере наш подвиг будет для тебя поучителен». 16. Таково было письмо императора. Между тем Конрад, не получив еще сведений о поражении немцев, по- видимому, не хотел уменьшить своей гордости; даже начал требовать, чтобы ему дали императорскую яхту (ороцсоѵа) и гребные суда для переправы его армии, в противном случае он угрожал на следующий год прийти с несколькими тысячами войска для осады Византии. Раздраженный всем этим, император приказал на сей раз отвечать против такой дерзости не шуткой, но в оскорбительных выражениях: «Те, которые знают цену и малым вещам, не будут основывать своего мнения на многочисленности, но на их сущности, и на том, чем они богаты и чего в них недостает. Сподвижников Марса нужно судить не по их числу, но по их доблести, трудам и опытности в военном деле. За тобой следует громадная армия, а у нас едва нашлось сколько-нибудь греков; но твоя армия не устроена и по большей части несведуща в военном деле. Стадо животных, если бы даже оно состояло из множества тысяч, не выдержит нападения льва. Или ты не знаешь, что ты, как птица, находился в наших руках, и нам стоило только захотеть погубить тебя? Подумай о тех, которые населяют эти страны: их предки пронесли свое оружие по всему миру и повелевали как вами, так и другими живущими под солнцем народами. Знай же, что к тебе никогда не явится ни императорская яхта, ни все то, что ты требовал от нас; возвратись туда, откуда пришел. Нас никто не обвинит в том, что мы не оказали расположения тем, которые хотели нанести нам обиды; а наносить обиду и отражать ее не одно и то же: первое проистекает от злонамеренности, к последнему же принуждает нас забота о безопасности. Наши подданные умоляют нас постоянно доставить грекам спокойное и безобидное обладание тем, что мы успели отнять у соседних нам турок; чего мы не могли допустить нашим ненавистникам, то подтвердим и на тебе; в справедливости этого ты теперь убеждаешься сам».