нами и арабами на дороге, по которой, они знали, мы должны проходить, и намерены сделать нападение. Мы сначала не поверили этому известию, но потом убедились в его справедливости. Недалеко от Бейрута, милях в пяти, дорога шла вдоль самого морского берега; она была неизбежна для всех, кто шел по этому направлению, и слишком узка для прохода армии. Если бы неприятель утвердился в этом проходе заранее, то 100 тысяч человек не могли бы им овладеть; между тем достаточно было сотни или 70 человек, хорошо вооруженных, для охраны этого прохода. В этом-то месте и надеялись неверные остановить нас и перерезать всех. Когда лазутчики, шедшие впереди, приблизились к этому проходу, они заметили большое число турок, отделившихся от своих; последние выступили на нас и поджидали нашего прибытия. Видя это, лазутчики, заметившие, что позади этих язычников скрывается гораздо более многочисленное войско, отправили вестника дать знать Балду-ину о всем прошедшем. Балдуин, узнав о том, построил отряд в боевой порядок по всем правилам искусства, разделил его на несколько линий, и мы двинулись на неприятеля с распущенными знаменами, но тихим шагом. Видя, что скоро начнется битва, мы, не переставая идти, с умилением сердца и благоговейно просили помощи Всевышнего. Передовой отряд неверных немедленно завязал бой с нашей первой линией; многие пали с их стороны, и у нас было убито четверо. Битва скоро прекратилась; мы совещались и определили расположиться лагерем, как можно ближе к неприятелю, чтобы он не подумал, что мы струсили или готовимся к бегству. Так мы говорили это, но думали иначе; мы показывали вид, что не боимся, но на деле опасались смерти. Отступить было трудно; идти вперед еще труднее; неприятель обступал нас со всех сторон: и с кораблей, и с вершин гор. В этот день у нас ни люди, ни животные не видели ни пищи, ни покоя. Что касается меня, то я предпочел бы в это время быть в Шартре или Орлеане, нежели в том месте. Всю ночь мы не смыкали глаз и оставались вне палаток, удрученные печалью. На рассвете, когда заря начала разгонять мрак, мы держали совет, чтобы решить, заботиться ли нам еще о жизни или прямо умереть. Положено было снять палатки и идти назад, пустив перед собой вьючных животных с нашей поклажей и погонщиков; вооруженные люди должны были следовать за ними и защищать их от нападения сарацин. Действительно, сарацины, заметив с утра, что мы отступаем, спустились по-