сколько то будет нужно для возложенной на них работы. Но он присоединил к этому одно условие, а именно, что он даст им золото только в том случае, если они могут выхлопотать у государя той страны позволение, чтобы в пределах стен, построенных на счет императора, жили одни христиане. В то же время он предписал жителям острова Кипра выдать иерусалимским христианам из казенных налогов и податей столько золота, сколько понадобится для той работы, если только они успеют склонить своего государя к вышеупомянутому разрешению. Послы, возвратившись домой, изложили патриарху и народу Божьему все, что удалось им сделать, и те весьма обрадовались услышанному и употребили все усилия, чтобы выполнить условие, наложенное императором. Они отправили послов к своему верховному государю, а именно к египетскому калифу. Послы изложили ему свою просьбу, и с Божьей помощью им удалось получить согласие калифа и грамоту за печатью и подписью. Исполнив таким образом счастливо это поручение, они отправились на родину, и с Божьей помощью та часть стены, которую им следовало построить, была окончена в год от воплощения Господня 1063-й, в правление египетского калифа Мостансер Бил-лаха (Bomensor Elmonstensab), за 36 лет до освобождения города. Прежде сарацины и верующие жили вместе; с этого времени по повелению своего властителя сарацины должны были переселиться в другие части города, а вышеназванную четвертую часть без всякого спора предоставить христианам. По-видимому, через это служители Христа пришли в гораздо лучшее положение, ибо соседство с детьми Белиала (то есть с неверными) влекло за собой частые ссоры и неприятности; теперь же, так как они жили отдельно, не имея посреди себя плевел, им было гораздо спокойнее. Если у них являлись жалобы, то они предоставляли решение дела на суд церкви и подчинялись в своих распрях приговору тогдашнего государя патриарха. Таким-то образом с того времени четвертая часть Иерусалима не имела другого судьи, кроме патриарха, и церковь всегда считала ту часть города своей собственностью. Эта четвертая часть была отделена следующим образом от остального города: внешняя ее черта шла от западных ворот, называемых вратами Давида, мимо угловой башни, именуемой башней Танкреда, до северных ворот, известных под названием ворот первомученика Стефана; внутреннюю же границу составляла городская улица, которая ведет от последних ворот прямо к лавкам менял и оттуда к западным воротам. В этих пределах заключались те святые места, где Господь пострадал и воскрес, странноприимный дом, два монастыря, мужской и женский, с одинаковым названием de Latina (латинского языка), также дом патриарха и жилище каноников Гроба Господня со всем, что им принадлежало. XIX. Около этого времени (то есть Пасхи 1100 г.), когда почти все князья, принимавшие участие в пилигримстве, возвратились домой, и герцог, получивший королевство, остался один с государем Танкредом, которому, как человеку разумному, храброму и счастливому во всех предприятиях, он дал участие в управлении, число войска и вообще вся сила наших была так ничтожна, что если собрать всех вместе, не пропуская ни одного, то едва можно было насчитать 300 конных и 2 тысячи пеших людей. Из городов весьма немногие достались в руки нашим, да и в этом случае между ними находились местечки, принадлежавшие врагу, так что если было нужно отправиться из одного города в другой, то не иначе, как с величайшей опасностью. А деревни, даже на нашей земле, были повсюду населены неверными и сарацинами, которые относились к нашим самым враждебным образом; хуже всего то, что они жили так близко к нам, и нет ничего пагубное, как враг в собственном доме. Они не только убивали или отводили в плен тех из наших, которые без предосторожностей ходили по дорогам; мало того: они отказались от обработки полей, чтобы заставить наших терпеть голод, и желали лучше сами погибнуть голодной смертью, нежели доставлять содержание своим врагам. Наши должны были оставаться настороже не только за городской чертой, но даже и внутри самих домов, лежавших в пределах стен, нельзя было жить спокойно и безопасно, ибо число наших было весьма невелико, а по