он осыпал иногда людей ничтожных, прощал виновных, обогащал бедных? Итак, я беру на себя этот труд не потому, что считаю себя недостойным его выполнить, но негодуя на тех, которые, хотя и достойны, однако, пренебрегают им, и, как сказал о том поэт, я буду помнить: «Est quoddam prodire tenus, si non detur ultra!» Хотя мне и приходится передать потомству труд весьма несовершенный, но я надеюсь, что оно благосклонно украсит то, что мне люди нашего времени передавали без всяких прикрас. Итак, о читатель, мы обязываемся друг перед другом взаимно: я обязан тебя покорно просить, а ты извинишь меня, если мой рассказ окажется сухим, если моя Минерва, ныне довольно отъевшаяся, как говорят, останется далеко ниже своего блестящего предмета, ибо приходится неопытному языку рассказывать лепеча то, на что едва ли достало бы сил у Вергилия. В этом отношении я признаю себя слабым, но я возлагаю все свое упование на того, я имею в виду Христа чей знаменосец будет мной воспет. Затем я избрал тебя, ученейший патриарх (Иерусалимский) Ар-нульф1, своим наставником с тем, чтобы ты выкинул у меня лишние страницы, пополнил пробелы, объяснил темное и переделал сухое; так как я знаю, что ты не чужд всяким наукам, то твои поправки будут для меня слаще меда; о, если бы я, которого ты был наставником в детстве, будучи сам еще молодым, мог теперь, возмужав, найти в твоей старости руководителя, который исправил бы мои ошибки! I. Танкред, знаменитая отрасль знаменитого корня, считал виновником своих дней маркиза и Эмму2; по отцу он сын благородного происхождения, а по братьям матери еще более знаменитый племянник: предки его с отцовской стороны довольствовались славой между соседями своей земли, а его дяди со стороны матери пронесли молву о своих подвигах далеко за пределы отечества, то есть Нормандии. Кто не знает отваги Гвискара, которого победные знамена, говорят, заставили трепетать в один день императора Греческого и Немецкого? Одним своим появлением он избавил Рим от немцев. Его воинственное племя, восторжествовав над греками, покорило себе всю страну. Остальные братья Гвискара, в числе 11, довольствовались завоеванием Кампании, Калабрии и Апулии. Отсюда должно исключить Рожера, который, победив язычников (мусульман) в Сицилии, приобрел себе такую славу, что его считают вторым после Гвискара. Но все это меня задерживает, а главный предмет моего рассказа не дозволяет мне останавливаться дольше. Я возвращаюсь к Танкреду. Ни отцовские богатства не расположили его к изнеженности, ни могущество родственников не породило в нем гордыни. С первых лет отрочества он начал превосходить своих сверстников искусством владеть оружием, а старцев солидностью нравов, и то одним, то другим подавал новые примеры доблести. С такого раннего времени сделавшись прилежным исполнителем заповедей Господних, он тщательно хранил в себе все, чему его учили, и применял то к жизни, насколько было то возможно при современных ему нравах. Он не унижался злословием даже и тогда, когда злословили о нем; даже делал больше, и, становясь сам глашатаем отваги своего противника, говорил обыкновенно, что врага следует поражать, но не терзать. В отношении себя он никогда не говорил ничего, но ненасытно жаждал, чтобы говорили о нем; а потому он предпочитал бдение сну, работу отдыху, голод насыщению, учение праздности и, наконец, все полезное излишнему. Одна страсть к славе волновала его юную душу, и с каждым днем он приобретал на нее новые права; он мало обращал внимания на опасность частых ран, и не щадил ни своей, ни вражеской крови. Но в то же