Гаком, третий из фатимидских калифов, обозначил свое правление всеми крайностями фанатизма и безумия. Не зная сам, чего он желает, и не принадлежи ни к одной религии, новый калиф то покровительствовал христианам, то преследовал их. Он не уважал ни постановлений своих предшественников, ни собственных своих законов; сегодня переменял постановленное вчера и производил повсюду беспорядок и замешательство. В своем легкомыслии и увлечении властью он доводил безумие до того, что считал себя божеством. Страх доставлял ему почитателей; ему воздвигали алтари в окрестностях старого Каира, который был им предан пламени. 16 тысяч его подданных падали перед ним ниц и молились ему как властителю живых и мертвых. Гаком презирал магометан, но не смел преследовать мусульман из-за их многочисленности. Этот бог трепетал за свою верховную власть и обратил весь свой гнев на христиан, которых он и выдал на жертву их врагам. Раздача административных мест христианам и злоупотребления при сборе податей, который препоручался им, навлекли на них ненависть всех мусульман. Когда калиф Гаком подал знак к преследованию, христиане находили себе повсюду палачей. Сначала преследовали только тех, которые злоупотребляли властью, а потом взялись вообще за христианскую религию, и самые благочестивые становились самыми виновными. Кровь христиан проливалась во всех городах Сирии и Египта; их мужество среди пыток только увеличивало ненависть гонителей. Их жалобы и молитвы принимались за восстание и наказывались, как самые преступные покушения. Весьма вероятно, что при преследовании христиан фанатизм соединялся с политическим страхом. Герберт, архиепископ Равенны, известный под именем Папы Сильвестра II (см. о нем выше), видел бедствие верных во время своего странствования в Иерусалим; возвратившись, он побуждал западные народы поднять оружие против сарацин. Все были тронуты жалобами и стенаниями Сиона. В конце X в. пизанцы, генуэзцы и король Арелата Бозон предприняли морской поход против сарацин и сделали набег даже на берега Сирии. Подобные неприязненные действия и увеличивавшееся с каждым годом число пилигримов внушали справедливые подозрения властителям Востока. Невозможно,