с известным знатоком французской литературы средневековья Поленом Парисом, он предпринял новое, расширенное издание, которое закончилось печатанием в 1860 г. Несмотря на значительные купюры и смягчение отдельных мест, книга Таллемана вызвала возмущение. Это вполне понятно. Слишком противоречил весь тон «Занимательных историй» тем представлениям, которые сложились в то время о XVII в. и о королевском дворе этой эпохи. Одни критики объявляли книгу очередным апокрифом, другие осыпали автора полостными эпитетами, называя его клеветником и сплетником. Первый, кто оценил своеобразие фигуры Таллемана как свидетеля своей эпохи, был французский критик Сент-Бёв. «Мир, который показывает нам Таллеман, — пишет он в конце 50-х годов — это Город в собственном смысле слова, Город в эпоху Мазарннп... Это тот Париж, где снуют во все стороны богатые, дерзкие и свободные буржуа, чьи типы мы находим у Мольера...».4 Сент-Бёв объявил Таллемана «лучшим наблюдателем салона де Рамбуйе и всего этого утончеппого общества», о котором «он судит с истинно французским остроумием того славного времени, как и подобает другу Патрю».5 Септ-Бёв в сущности был первым, кто ввел имя Таллемана в историю французской литературы, указав на органическую связь его литературной манеры с традицией Рабле и французских фаблио. Работа по изучению книги Таллемана шла на протяжении всей первой половины XX в. Однако подлинно, научное осмысление этого памятника стало возможным лишь после выхода в свет в 1960 г. полного издания «Historiettes», подготовленного Аптуаном Аденом. Это издание, включающее в себе более тысячи страниц комментариев, открыло широкие возможности для более глубокого прочтения «Занимательных истории» как историками, так и литературоведами. За минувшее десятилетие о Таллемане де Рео появился ряд работ, и не только французских, но и английских и американских ученых. * * * Не так давно в зарубежной научной прессе возникла небольшая дискуссия о том, следует ли считать Таллемана де Рео историком или писателем. Один нз участников этого спора — Фелисьен Марсе, — сравнивая «Historiettes» Таллемана с мемуарами Сен-Симона, приходит к заключению, что, поскольку оба они в сущности не столько писали историю своего времени, сколько рисовали портреты своих современников, их и следует рассматривать как писателей, представляющих распространенный в XVII в. литературный жанр портрета.6 Спор этот в данном случае бес- * Sainte-Beuve. Op. sit., p. 188. 5 Ibidem, p. 186. e См.; Wortley W. V. Tellement des Réaux. The man through his style. Haage—Paris, 1969, p. 16—17.