вечает: «Что вы не получили бенефиции, вина по моя; я сдержу данное мною слово; сделайте так, чтобы принц де Конти тоже сдержал свое обещание». Аббат пожаловался Коадъютору, и тот разбушевался: «КакІ этот жалкий стихоплет дерет деньги с моих друзей! Человек, которого я облагодетельствовал!». Саразен на это ответил, как я уже говорил, что он де Коадъютору ничем не обязан и т. д. Вслед за этим Менаж и Саразен рассорились, ц Менаж говорил: «Они удачно сошлись, Монтрей и он, чтобы облапошить друг друга». Случилось однажды, что некто дю Буа, который командовал шеволе-жерамп принца де Копти в Шампани, проворовался, да настолько, что Принц вынужден был послать одного из своих гвардейцев, свободного от службы, дабы арестовать виновного; у дю Буа оказалось шесть тысяч ливров деньгами, которые он украл за короткий срок, не говоря уже о других вещах. Он отнюдь не удивился, что его арестовывают, по выразил уверенность в том, что его не осудят. Было решено, что из шести тысяч валичными он вернет пять, как вдруг приходит приказ взять у него только три тысячи ливров; приказ этот исходил от Саразспа: это дало повод заключить, что остальные две тысячи ливров причитались ему. Один дворянин из При попросил Куртена (маленького Куртепа, того, который побывал в Мюпстере; он докладчик по приему прошений) поговорить с Саразепом, чтобы перевели солдат из его деревни. Саразен ответил ему: «Сделать это стоит». Минуло четыре дня; потребовалось сорок пистолей, и деревню обобрали, прежде чем пришел приказ. Саразен делал и того хуже; так, отправив все, что полагается на зимние месяцы, некоему Бургоню, офицеру, стороннику принца де Копти (это оп защищал Бри-Конт-Робер в 1649 году), он передал ему: «Погляди-ка, не найдется ли десяти пистолей для нас». При всем том, он так и не разбогател; ему мешали ссоры, а Двор его обманул. Ему ничего не перепало от Кардинала, который столько наобещал. Когда состоялась свадьба принца де Конти, Саразен пе получил ни гроша; Козпак не стал бы даже епископом, если бы па этом пе настоял принц де Конти. Между тем оба, и Саразен и Кознак, хорошо послужили Кардиналу и очень плохо — своему хозяину. Смышлсппостью Саразеп не отличался, хотя и был нормандцем; ума у него и в помине пе было; достаточно сказать, что в Бордо он старался-убедить всех, что ому, мол, присылают деньги из дому; заказав себе полный набор лепт розового цвета, он заявил, будто получил небольшой вексель из Нормандии. Г-жа де Лонгвиль зло издевалась над этим наглым чванством. Ожервиль, дворянин из Кана, который служил у принца де Конти, сказал как-то Саразену: «Дорогой мой, позвольте сказать вам, люди не так уж глупы, чтобы воображать, будто вы, занимая вашу должность (Моптрей к тому времени умер), пе в состоянии купить себе даже лент». Назавтра, думая загладить этим свой промах, Саразен надел