гим обязана.* Оп, стало быть, одержал верх над своим противником, и Кардинал с тех пор называл его всегда этот маленький наглец и говорил, что у него рожа висельника. Подобная аттестация послужила причиною тому, что родвтелв почли за благо отправить его в путешествие но Италии. Двое моих братьев н я собирались туда поехать и спросили у пего согласия составить ему компанию. Я беседовал с ним почти ежедневно в течение десяти месяцев; и, поскольку он обладает незаурядной памятью, ибо помнит все, о чем когда-либо узнал, в беседах со мною он рассказывал о многом. Я отметил, что первым его сочинением, если не считать нескольких проповедей, был «Заговор Фнеско»;6 эта пьеса весьма подходила к его характеру. Это не бог весть что, в все, что он пишет, весьма посредственно. Тем не менее у пего есть ум, только он недостаточно думает о фактах и пе утруждает себя изучением их. Он многое позаимствовал у Маскарди. Он не мог простить дону Тадею, племяннику папы Урбана, в ту пору правившего, что тот пе завладел Урбипскимп землями, которые тогда снова отошли к церкви за отсутствием наследников мужского пола. Какая бы крепость нп встречалась на нашем пути, он всегда овладевал ею то ли штурмом, то ли иным способом. Оп без устали говорил о своем высоком рождении. Во Флоренции его весьма обласкал Великий герцог; он жил там у шевалье Гонди, который занимал должность Государственного секретаря, а до того был тосканским поверенным во Франции. У него в зале висели портреты французских Гопди, ибо в Италии этот род не столь знатен, как у пас; но они все же дворяне: во Флоренции я видел немало тому доказательств, по надобно еще узнать, не восходит ли их дворянство ко времени возвышения Альбера, да и от него ли они ведут свой род? Кийе говорит, что, когда оп однажды спросил этого Шевалье, действительно ли французские Гопди — настоящие Гонди, тот расхохотался. Кардинал де Рец говорил, что во Франции лишь он один может представить тридцать поколений дворянства. Виллаии и Макьявелли вообще вс упоминают о Гопди; г-п де Ту считает их сыновьями банкира. Аббат узнал, что у господ дю Пюи находится рукопись г-на де Вран-тома из рода де Бурдей, содержащая несколько томов, в одном из коих повествуется о любовных утехах герцогини де Рец, жены Альбера, и говорится много любопытного касательно чести этой дамы. Аббат никак не мог успокоиться, пока г-да дю Пюи пе разрешили ему вычеркнуть все, что касалось его бабки, и эти места вымараны так, что нельзя разобрать ни единого слова. * On был их покровителем. Альбер, который положил начало процветанию здешней ветви рода Гонди, был сыном флорентайского банкира по имени Гонди, сепьера дю