Король велел окрестить Дофина: кардинал Мазарини держал его на руках вместо Папы. После смерти принца Анри де Конце,21 который, умирая, тоже выказал большую твердость духа, говорили, что не так уж это почетно — хорошо умереть, раз эти двое умерли хорошо. На похороны Короля шли, как на свадьбу, а навстречу Королеве — словно на пирушку. Ее жалели и не знали, что она собой представляет. Герцог Орлеанский Герцог Орлеанский в детстве был приятным, веселым ребенком, и лет семь-восемь тому назад, при встрече с малолетним Королем 1 и герцогом Анжуйским, его учили говорить им: «Не удивляйтесь, я был таким же приятным и веселым». Оп совершил, однако, весьма нелепый поступок в Фонтенбло, повелев бросить в канал некоего дворянина, который, по его мнению, не выказал ему достаточной почтительности. Поднялся шум, ибо оп пе хотел извиняться перед этим дворянином, хотя ему приводили в пример Карла IX, который был Королем,— п тем не менее, узнав, что человек, коего он на охоте сгоряча ударил хлыстом (тот некстати попался ему на пути), является дворянином, Карл IX сказал: «Я ведь тоже только дворянин», —и принес ему свои извинения. Тот, однако, пе пожелал больше появляться при Дворе.— Королева-мать хотела, чтобы Герцога высекли, и только это заставило его извиниться. Герцог Орлеанский не раз жаловался на то, что в воспителп ему дали только турка и корсиканца — г-на де Бреза * и маршала д'Орнано, сына Альфонса, уроженца Корсики. Маршал этот обладал странной щепетильностью: он не осмеливался дотронуться ни до одной женщины, носившей имя Мария, — настолько он боготворил Пресвятую Деву. Влюбленный в г-жу де Гравелль, он велел написать ее портрет, на коем из глаз ее исходили лучи; внизу же было написано: Из глаз ее как бы лучи лилась. Герцог Орлеанский всегда отличался добротою, да и умом он не хромал. Однажды на утреннем приеме, где было много придворных, пропали особо любимые им золотые часы с боем. Кто-то сказал: «Надобно закрыть двери и всех обыскать». Герцог миролюбиво заметил: «Наоборот, господа, выпустите всех, а то как бы часы не начали бить п пе выдали того, кто их себе присвоил». II он велел всем удалиться. Он встречается со знатными людьми и не поступает так, как поступает, говорят, герцог Анжуйский. " Он жил так долго в Константинополе, что стал совершенно магометанином. У герцога Орлеанского хорошая память: он знает наперечет все целебные травы.... Самое прекрасное, что он сделал в своей жизни, это то,