Опа уверяла меня, что это единственные стихи, которые Поэт посвятил ей. Г-жа де Рамбуйе рассказывала мне также, что однажды Малерб, не застав ее дома, вздумал побеседовать в ее покоях с какой-то девицей и что в это время на улице случайно выстрелили из мушкета, причем пуля пролетела между ним и этой молодой особою. На следующий день Малерб посетил г-жу де Рамбуйе, и она учтиво выразила ему сочувствие по поводу случившегося. «Я бы хотел, — сказал он,— быть убитым этой пулей. Я стар и достаточно пожил; да и к тому же, пожалуй, мне оказали бы тогда честь, заподозрив, будто в меня стреляли по приказу г-на де Рамбуйе». Г-н де Раван все же утверждает, что именно для нее Малерб написал песенку: Ей, чаровнице, как святыне, и т. д., а также другую, которую Буайе положил на музыку: Увы, не мне сияют ныне Те очн, свет моей души, и т. д. Раван, который был на тридцать четыре года моложе Малерба, сменил свою возвышенную любовь на любовь невыдуманную и стал мечтать о законных узах. Это дало повод Малербу написать ему письмо, где приводились стихи, те самые, в которых говорится о г-же де Рамбуйе: он хотел отвлечь Ракана от его страсти, ибо узнал, что г-жа де Терм принимает ухаживание президента Впнье, за коего она вскоре и вышла замуж. Когда же Малербу стало известно, что Раван решил жениться в родном ему Мэне, он тотчас же уведомил об этом г-жу де Терм письмом, которое теперь опубликовано. * Пиль из рода Форсиа, а Форсна происходят будто бы ив евреев. Примерно в ту же пору погиб сын Малерба: его убили в Эксе, где он был советником.34 Малерб не хотел, чтобы сын занимал эту должность, ибо полагал, что она его недостойна. Он дал согласие лишь после того, как ему привели в пример г-на де Фуа, пазпачеппого архиепископом Тулузским, который до того состоял советником Парижского парламента, — а ведь г-н де Фуа находился в родстве со всеми правящими домами Европы. Вот как бедный малый был убит. Двое жителей Экса, поссорившись, уехали за город; им вослед поспешили их друзья. Поссорившиеся встретились в каком-то трактире; каждый вступился за своего приятеля. Сын Малерба держал себя нагло, его противники этого не стерпели, набросились на него и убили. Человека, коего в том обвинили, авали Пиль. Но он пе один накинулся на Малерба, другие тоже участвовали в расправе. Тот же, за кого Пиль ввязался в драку, происходил, как полагали, из евреев, именно это и хочет сказать Малерб в сонете, написанном на смерть сына.* Сонет этот не напечатан.