Но в другом стихотворении, паиисанном для влюбленного Государя, он строго соблюдает правило, завершая фразу по смыслу к концу третьей строки; это: Сколько тѳрвяй, Любовь,....я т. д. Первым, кто заметил, что соблюдение вышеназванного правила не обходимо в шестистрочных стансах, был Менар, и, быть может, именно поэтому Малерб почитал его французом, пишущим стихи лучше чем кто- либо. Раван, который играл немного на лютне и любил музыку, пошел сперва на уступку музыкантам, коп пе могли делать репризу в шестистрочных стансах при отсутствии паузы в конце третьей строки; но когда Малерб и Менар пожелали, чтобы в десятистрочных стансах делали остановку еще в конце седьмой строки, он воспротивился и почти никогда этого не соблюдал. Он исходил из того, что такие стансы никогда не поются и коли даже их стали бы петь, то не пели бы с тремя репризами; вот почему вполне достаточно одной в конце четвертой строки. Малерб хотел, чтобы в элегиях стихи получали законченный смысл через каждые четыре строки, даже, по возможности, через каждые две; Раван с этим так никогда и не согласился. Малерб не желал, чтобы в стихах употребляли такие неоиределен ныѳ числительные, как «сто» и «тысяча», например: «тысяча терзаний», и, увидев слово «сто», в шутку говорил: «А быть может, было всего лишь девяносто девять?» Но он утверждал, что есть особая прелесть в употреблении чисел, когда это бывает надобно, как вот в таком стихе Ракаиа: Вам триста лет, могучие дубравы., Это также одно из тех суждений, с которыми Раван пе мог прими риться: тем пе менее он осмелился выступить открыто лишь после смерти Малерба. Кстати о числе. Когда кто-нибудь говорил: «Его все лихорадки трясут», — Малерб спрашивал: «А сколько их, лихорадок-то?» Он потешался над теми, кто утверждал, будто в прозе тоже есть свой счет; оп говорил, что длинный ряд периодов — все равно что стихи в прозе. Это дало кое-кому повод предположить, что не он перевел «Послания» Сенеки, ибо периоды этого текста в какой-то мере построены на счете. По одному из писем Малерба видно, что влюбленным он был довольно неотесанным. Он признается в нем г-же де Рамбуйе, что, заподозрив виконтессу д'Ошн (в его стихах она — «Калпста») в сердечной. склон* кости к другому сочинителю и застав ее одну, лежащую в постели, он левой рукою схватил ее обе руки, а правой принялся хлестать ее по щекам, пока она не стала звать па помощь. Увидев, что сбегаются люди,