И пынс ходит слух — Его де с Луврской кручи. Попав нежданно в случай, Заморский сбил петух. Однажды дю Мутьѳ, художник, о котором речь впереди, застал г-на де Бельгарда в самом дурном настроении: он одевался и никак не мог найти желтой ленты в коробке, которую велел себе принести. «Вот они, всех цветов! — воскликнул он. — Нет только той, какая мне нужна сегодня. Ну не несчастный ли я человек? Никогда не могу найти то, что мне надобно». Г-жа де Рамбуйе, которой рассказали об этом случае, заметила, что, судя по всему, Бельгарду это передалось от Генриха III, о котором г-н Берто, поэт, состоявший в ту пору королевским чтецом, а впоследствии еппскоп Сейский, говорил примерно то же самое. «Однажды, после полудня, — рассказывал он, — Генрих III лежал у себя на постели, с довольно грустным видом рассматривая изображение Богоматери в Часослове, переплет которого ему не нравился; а были другие Часословы, куда ему хотелось бы это изображение поместить. "Берто, — обратился он ко мне, — как бы нам переклеить эту Богоматерь в другой Часослов? Вырежи ее!". Я трепеща взял ножницы и мысленно призвал на помощь всю свою ловкость и уменье; однако, в двух-трех местах псе же получилось неровно. "Ах! — воскликнул Король, — бедная моя картинка! Этот увалень мне ее испортил! Экий нескладный! H кто только мне его прислал?"». Чего он тут с досады не наговорил! Появляется г-н де Жуайез. Король пеняет ему на Берто: Берто ни на что не годен, его утопить мало. «И тут как раз, — добавляет г-н Берто,— прибывает посланник. — "До чего же несносен этот посланник! — воскликнул Король. — Вечно он некстати! Все жѳ дайте мне мою мантию". И он проследовал в аудиенц-зал. Вы бы сказали, что это какой-то бог: столько в нем было величия. Отсюда можно заключить, что государь сей был по природе своей слаб и изнежен, но в определенных случаях умел себя превозмочь. Он был щедр и шел па траты всегда охотно». Все тот же Берто явился к нему как-то на прием; но хотя, па его собственный взгляд, он был разодет весьма пышно, Король сокрушенно сказал: «Берто, ну как вы одеты? Сколь велико вате содержание?» — «Такое-то, государь». — «Я вам его удвою, но извольте одеваться лучше». * От него пошли парижские Бенуазы. По пути на Сен-Жерменскую ярмарку Генрих III заметил спящего юношу; в ту пору в одном пэ приходов освободилась довольно выгодная должность настоятеля и многие лица наперерыв добивались ее. «Я хочу отдать ее этому мальчику, — сказал Король, — пусть хвалится, что счастье ему во cue привалило». Юношу звали Бенуаз; * Король привязался к нему и назначил секретарем своего кабинета. На Бенуазѳ