Когда была наряжена Судебная палата для расследования деятельности чинов финансового ведомства, 17 Король заметил: «Эх! Те, кого будут обвинять, разлюбят меня». Король вместе с г-ном де Бельгардом, маршалом де Роклором и другими часто обедал у Заме* н в других кабачках. Когда очередь дошла до Маршала, тот заявил Королю, что не знает, где его угощать, разве только в кабачке «Трех Мавров». Король отправился туда. У сотрапезников его был один паж на двоих, а у Короля свой собственный. «Потому что мой камерпаж, — сказал он, — никому не станет прислуживать, кроме меня». Этим пажом был г-н де Раван, оставивший вам прекрасные стихи. Жители Эрнесе, в Шампани, поднесли Королю вина, уверив его, что лучшего нет во всем королевстве и что опи готовы подтвердить свои слова ad poenam libris. «Мне доводилось слышать: ad poenam Ubrh,16 — сказал Король. — «Не мудрено, государь, — отвечал тот, кто держал речь, — от нашего вина такие "S" порой выписываешь». Однажды Король отправился к принцессе де Конце, вдове принца де Конце Горбатого; там он обнаружил лютню, на обратной стороне которой было начертано двустишие: В разлуке с ним томлюсь душой: Мечтаю об одном — о смерти. Он добавил: Вы тетушке моей не верьте: У ней в мечтах весь род мужской. Дама эта была весьма любвеобильна. Она происходила из рода Лонг-виль. * Когда нотариус осведомился у Заме о его почетном звании, тот сказал ему: >■ 11иІИІІТІ": сеньор, владелец миллиона восьмисот тысяч экю». Незадолго до сдачи Парижа, в то время как Король мучился бессонницей, оттого что никак не мог решиться порвать со своею верою, Крийон сказал ему: «Право же, государь, просто смешно ломать себе голову над тем, принимать ли веру, которая принесет вам власть!». Л ведь Крийон был добрый христианин — однажды, молясь перед распятием, он вдруг возгласил: «О господи! будь я в ту пору там, никогда бы тебя не распяли!». Мне сдается даже, он обнажил при этом оружие, подобно Хлод-впгу 19 и его дружине во время проповеди святого Реми. Тот же Крийон, когда его стали обучать танцам, в ответ па слова: «Склонитесь, отступите», — воскликнул: «Отнюдь! Крийон пи перед кем не склонялся и никогда не отступал». Можно ли вообразить себе более истинного гасконца? Будучи полковником Гвардейского полка, он отказался убить г- на де Гиза. Когда же г-н де Гиз младший, в бытность свою губернатором Прованса, вздумал поднять гарнизон Марселя по ложной тревоге и, явип