маний (речь идет о ремесленниках средневековых городов) как труд, который «наполовину искусство, наполовину самоцель»". Такой труд, но ÎTO там* отношение*работника является собственностью на ор^ё паёт кГк особое наж^мЬккыа утверждающее е о собственнги — " онной пракол^ алхимиктранс ГоомиоСщий, в бГае С вГреГсл^ ЕГО3™ ссительЕо своим собс™ «серГйно» Есльсредневековое ремесло таково по внутреннему своемѵ ѵстпоению и назначению тПемесл^ SEES ~f НЗ™ самостроительству. В этом смысле алхимия есть реализация ремесленного Spa чтение штшштшшш этот космос мыслится как вещь-средство, и поэтому даже эта чисто «духовная» цель тоже глубоко практична. Однако алхимическая практика-практика лишь при условии дополнительной противопоставленности официально-средневековому умозрительному природознанию. Итак, «духовное», «теоретическое» природознание магистрального средневековья и вещественная «экспериментальная» алхимия. Вне этого противопоставления нет и алхимии. Стоит оторвать опытную алхимию от умозрительного природознания, алхимия как историческая реальность перестает существовать. Тогда-то и легко увидеть в «алхимии» (уже не в ней!) прямую предшественницу научной химии, химической технологии или вовсе ничего не увидеть. Между тем теолого-теоретическое природознание магистрального средневековья при внимательном рассмотрении оказывается резко поляризованным на схоластику и ремесло. Алхимия же-вновь вслушиваемся в S: ie7 е^Рцел™°и! %£££^™э^^ 37 Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 487. ™ Там же, с. 488. 39 Там же, с. 490.