фатов. Парацельс уповал и на питьевое золото (коллоидный, красного цвета, ра^вор-золоти). Алхимические реминисценции на уровне организма замыкают алхимию на микрокосмос — на человека. Целение металлов еще остается. Но главное-это иатрохимическое целение чело ИИет^ вещества в связи с ZoZe ITcalZmiTA IzZSZTlZ Новые идеи Парацельса противостоят традиционной средневековой алхимии. Противостоят, но и генетически связаны. Лишь целостный текст свидетельствует новый стиль, новое мироощущение, пир ренессансной Ренессансная алхимия окончательно утрачивает — по сравнению с Александрией-былую, пусть мишурную вещественность, вырождаясь в мистерийный карнавал с чертами грядущего барокко. Это время в ных 'да==ое «= 1=^ 1972а? с9Тй-иаТ?ѴЬНе ^ее^гк^ 2 0 21 ^о^де^Гсебя^1 о^ж^еТ^оздаГ H^CS =алоГ кИГр^ SE Гс&Р"7ГГ ду, палогГ заи™Г ™^SeТзѵне костюмы, чтобы в этом освященном древностью 'наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории» (Маркс Энгельс Ф. Соч" т. 8, с. 119). Вспомните идейное — именно идейное! — богатство Парацельсовой алхимии. Игнорируя естественный историко-культурный, историко-химический смысл поздне-средневековой алхимии, иные исследователи описывают её как опустошенную оккультно- символическую фантасмагорию, лишенную какого бы то ни было содержания, как тупиковую пору в жизни алхимии. «Алхимические фантазии, — считает Э. Мейер,—достигли крайней степени сумасбродства к концу средневекового периода и началу нового времени. Дальше было идти уже некуда. Печальная картина состояния алхимии, раскрываемая перед нами, еще более омрачается тем обстоятельством, что в видах объяснения чудодейственной силы философского камня не стеснялись прибегать к помощи высшего промысла. Алхимия самым возмутительный