привести ее к окончательному отрыву от предмета в сферу чистых номинаций бесплотных категорий. Если вопросы Юлиана Толедского, хотя и смешны для нас, все же вполне здравы в пределах тогдашних представлении, то тирада такого, например, сорта: «правота, с которой вы так букве. Эво cepeaLcccme (XVI—XVIÎ в.) осмеяние "оздиесхоластиче- 5-й£Г Ин^ТНГоГГмГеин^Г=Г"е= Гпантеизмѵвозоожд^ мыслГзанадГгГс^едне^ жается 4 Схоластические «категории....-замечает Гегель, — носят как раз такой характер, что не представляют собой ничего твердого, а являются чистыми движениями. Нечто, определенное как возможное, превращается также в противоположное, и от него приходится отказаться, так что определение возможно спасти лишь посредством нового различения лишь таким образом, что, с одной стороны, отказываются от Sa сХ,^™ но, 1;2^ S?Œ = не отделялась ими (схоластами. В. Р.) от теологии, да и но существу она не отделима от последней, так как философия и есть знание об абсолютной сущности, то есть теология» (с. 113). Схоласт как практик бесполезен. Последующий анализ текстов Фомы в контексте средневекового мышления в значительной мере основывается на замечаниях В. С. Библера специально связанных с разбором цитируемых фрагментов.