ния: этику и мораль, семью и право, христианскую апологетику и религиозную обрядность, искусство и ремесло, науку и опытно-магические действия алхимиков, привитые к дереву средневековья и ставшие исконно средневековыми. Все это держится на соблюдении рецепта, освященного автори 1 сиии. Соблюдение рецептурного кодекса-регламента — способ коллективно включиться в ноле тяготения учителя. «Verba magistri» не обсуждаемы. Этими словами клянутся: «jurare in verbis magistri». Не иметь собственного суждения почитается заслугой. Рецепт может быть и не вполне строгим: не сделка ex vi termini, а лишь обещание, учит Фома Аквинский, предопределяет естественную обязанность исполнения, поскольку, по Генрихи Сегузию, бог не делает никакого различия между простым словом и клятвой (Эйкен, 1907, с. 493). Проповеди имеют силу общественного воздействия лишь постольку, ность достичь вечного блаженства по смерти. Известен апокрифический рассказ о том, как однажды население одного города настолько прониклось проповедью Франциска из Accusa (XII—XIII в.), что все целиком пожелали стать францисканцами, а значит, неукоснительно выполнять, в числе прочего, один из главных запретов ордена-добродетель целомудрия, что должно в конечном счете завершиться прекращением человеческого рода. Вот тут-то и пришлось, говорит агенда, францГсканцев толькидоЦТетёль ^ломиГриябыла шгчш-м\оИ ЙЗб^етвА'(Гз95? РецептьГможно^ Отправление магических предписаний в алхимическом рукотворении, как, впрочем, и культовых обрядов, основанное на сознательном выполнении рецептурных правил, от частого повторения приобретало черты автоматизма. Вот пересказ одной стихотворной баллады XIII века. Один ученик, еще мирянин, отличался такой добродетелью: каждое утро он делал веноГиз роз и возлагал его на голов/Мадонны. Став ZpZZl^^ ^рж^^—^ оГГ t" спотаТ^ для царицы небесной Но преждеfol ро7но пятьдесят^р сяГАѵе Ma [а^былГпоочитаньГ Между тем этот постед- ^gs^SSSSSS » 48 «