что ренессансное «источниковедение» алхимии считает ее законной дочерью средневековья. И все-таки почему именно Ренессанс обеспечил алхимии как будто бы новую-тысячу лет спустя после Александрии — многоцветную, полнозвучную жизнь? Не было ли Возрождение само в к а ко й-то с в о е й грани алхимическим, то есть тоже средневековым? А если так, то и возрожденческие инвективы в адрес адептов не более, чем способ отмежеваться от оккультизма старого во имя новой герметики Размежевание на всякий случай. Но, как бы там ни было, живая алхимия окончилась, что своевременно уловил ренессансный критический ум. Леонардо да Винчи: «О, искатели постоянного движения, сколько пустых проектов создали вы в подобных поисках! Прочь идите с искателями золота!» (Зубов, 1961, с. 125). Начинается естественнонаучная критика алхимии. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОБЕРТА БОЙЛЯ (XVII в.), с прямотою манифеста запечатленная в его «Химике- скептике» химия, флогистиков, химические воззрения Лавуазье (XVIII в.) — результативная антиалхимия. Анализ этой истории достаточно представлен и в зарубежной, и в нашей исто- Николай Лемери (XVII—XVIII ее.): алхимия — это «искусство без умения, начало которого — ложь, середина — труд, конец — нищета». (Le- весьмашразтельм обра "о пред тае алхимию пышт распѵс™и я и оазросший я f средние века ^ги™ ESS f c™Hr; ли на один из этих вопросов автор ответа не дает.