положение, которое оно занимало у магов древности, сможет снова сделать руны волшебными знаками или наполнить древние заговоры магической силой. Дело за малым — сместить восприятие, увидеть мир глазами древних магов... А это, к сожалению, непросто, ведь взгляд современного человека на мир магии древних — это взгляд извне. Противостояние взглядов извне и изнутри извечно. Гуманитарию, например, сложно написать книгу по истории естественных наук — его взгляд всегда будет взглядом извне. Вдвойне сложна попытка изучения извне столь многогранных явлений, как культура, религия, мифология. Представьте себе ситуацию: историк изучает жизнь некоего святого отшельника. Он может назвать все даты, перечислить все поступки и деяния, прочитать речи и труды этого отшельника и — вполне вероятно — даже попытаться объяснить мотивы его поведения. Но если этот историк стоит вне религии, сможет ли он действительно понять, зачем отшельник удаляется от мира и что он делает в своем уединении? В то же время простой верующий, возможно, не знающий биографии и не изучавший трудов отшельника, поймет его сердцем и правильно определит мотивы его поступков и его переживания. Проблема возможности объективного познания становится еще более серьезной, когда речь заходит о культурах и религиях древних, во многом не доживших до наших дней. К изучению мира древних мы нередко подходим, используя свою систему взглядов и ценностей, во многом не совпадающую с тем, как мыслили и чувствовали наши далекие предки, — это одна сторона вопроса. Есть и другая: вряд ли, например, представители академической филологии и истории верят в реальность мифов, которые они изучают. А между тем, как верно отмечал М. И. Стеблин-Каменский, «то, о чем рассказывалось в мифах, принималось за реальность, то есть, попросту говоря, в мифы верили»1. Именно результатом того, что большинство специалистов по мифове-дению стоит вне мифов и, значит, изучает их извне, и является тот факт, что многие выводы оказываются не столько даже неверными, сколько не имеющими никакой связи с самими мифами. Печальный тому пример — А. Н. Афанасьев, ухитрявшийся во всех персонажах славянской мифологии видеть некого абстрактного «бога-громовика», а во всем многообразии мифологических сюжетов — его бой с тучами, т.е. грозу2. Некоторые его работы невозможно читать без улыбки, но улыбка эта, увы, сквозь слезы... М. И. Стеблин-Каменский. Миф. Л., 1976. См., напр.: А. Н Афанасьев. Древо Жизни. М., 1982. К слову, подобные взгляды разделяли и разделяют многие филологи — существует даже целая «метеорологическая» школа, представители ко