Роланд услышал, в ярый гнев пришел, Коня пришпорил и пустил в галоп, Язычнику нанес удар копьем, Щит раздробил, доспехи расколол, Прорезал ребра, грудь пронзил насквозь, От тела отделил хребет спинной, Из сарацина вышиб душу вон. Качнулся и на землю рухнул тот. В груди торчало древко у него: Копье его до шеи рассекло. Воскликнул граф Роланд над мертвецом: «Презренный, ты сказал о Карле ложь. Знай, не глупец и не предатель он. Не зря он нам велел прикрыть отход. Да не постигнет Францию позор! Друзья, за нами первый бой! Вперед! Мы правы, враг не прав — за нас господь». Аой! XCIV Вон Фальзарон, Марсилию он брат. Ему принадлежит, как лен, тот край, Где Авирон с Дафаном жили встарь. Мир нехристя коварней не видал. Так у него огромна голова, Что добрый фут уляжется меж глаз. Разгневался он, что племянник пал, Отъехал от своих, понесся вскачь С арабским бранным кличем на устах. Французам нашим он кричит в сердцах: «Сражу вас, милой Франции на срам!» Услышал Оливье, что крикнул мавр, Коню в великом гневе шпоры дал, Как истинный барон, нанес удар. Пробил он щит, кольчугу в три ряда, Копье в араба по значок вогнал И замертво свалил его с седла. Увидел граф, что умер подлый враг, Сказал над трупом гордые слова: «Трус, мне твоя угроза не страшна! Друзья, вперед! Не одолеть им нас!» И крикнул он французам: «Монжуа!» Аой! XCV