• Нет, — отвечал сэр Ланселот, — это сделать мне никак невозможно, ибо я был с таким позо- ром изгнан от его двора, что решил никогда более туда не являться. • Сэр, — сказал сэр Эктор, — я вам родной брат, и я люблю вас больше всех на свете. И, уж конечно, если бы я видел, что это вам позорно, я никогда бы не посоветовал вам такое. Но король Артур и все его рыцари и королева Гвиневера в особенности так скорбят и убиваются по вас, что дивно это видеть и слышать. Не забывайте о вашей прежней славе, ведь вы — самый знаменитый из ныне живущих рыцарей. Двое вас только таких на свете: вы и сэр Тристрам. И потому, брат мой, — сказал сэр Эктор, — снаряжайтесь в дорогу и едемте ко двору вместе с нами. Я думаю и берусь подтвердить, — сказал сэр Эктор, — что госпоже моей королеве розыски ваши обошлись в двадцать тысяч фунтов. • Хорошо, брат мой, — молвил сэр Ланселот, — я поступлю по вашему совету и поеду вместе с вами. И с тем они взяли своих коней, снарядились в путь и простились с королем Пелесом и леди Елейной. Леди же Елейна, расставаясь с сэром Ланселотом, жестоко сокрушалась. • Господин мой сэр Ланселот, — сказала она, — в этом году на праздник Пятидесятницы ваш и мой сын Галахад будет посвящен в рыцари, ибо ему сравняется полных пятнадцать лет. • Госпожа моя, поступайте по своему усмотрению, — сказал сэр Ланселот. — И дай ему Бог выказать себя добрым рыцарем. Что до этого, — молвила леди Елейна, — то я не сомневаюсь, что он окажется лучшим рыцарем в своем роду за одним исключением. — Ну что ж, и то будет неплохо, — отвечал ей сэр Ланселот. 24 И с тем они тронулись в путь и через две недели прибыли в Камелот, что зовется по-английски Винчестер. И когда сэр Ланселот оказался среди них, король и все рыцари от души были рады его возвращению. И поведали там сэр Персиваль и сэр Эктор Окраинный от самого начала все приключения, как сэр Ланселот был безумен почти во все время своего отсутствия и как он назвал себя Кавалер Мальфет, что значит: «Рыцарь, свершивший проступок», и как за три дня на Острове Радости сэр Ланселот поверг пять сотен рыцарей. И все время, пока сэр Эктор и сэр Персиваль вели свои речи, плакала королева Гвиневера так, что казалось, она умирает. И она рада была сэру Ланселоту безмерно. • А, Иисусе! — сказал ему король Артур, — мы диву даемся, что могло вас, сэр Ланселот, свести с ума? Я и многие другие полагаем, что это случилось от любви к прекрасной Элейне, дочери короля Пелеса, от которой, как гласит молва, у вас родился сын по имени Галахад. И говорят, что ему предстоит свершить много чудесных подвигов. • Государь мой, — отвечал сэр Ланселот, — быть может, я и поступал неразумно, но теперь я нашел, что искал. И больше король не сказал об том ни слова. Но все сородичи сэра Ланселота знали, из-за кого на самом деле он впал в безумие. И задали при дворе веселый пир, и было меж ними много радости и веселья. Все лорды и дамы радовались от души, когда узнали, что сэр Ланселот снова возвратился ко двору. А теперь мы оставим это и поведем речь о сэре Тристраме и о сэре Паломиде — некрещеном сарацине. * XV * 1 Когда сэр Тристрам возвратился из странствий к себе в замок Веселой Стражи — а все это время, что сэр Ланселот пропадал, эти два года с лишком, сэр Тристрам разъезжал по всему королевству Логрскому, а молва и слава о нем распространялась еще шире, и много чудесных приключений было с ним в пути, и он всякий раз выходил из них с честью и с победой, — и вот, когда он возвратился, Прекрасная Изольда рассказала ему о том, что на день Пятидесятницы назначено