седа стала замирать, он не выдержал и задал вопрос, давно вертевшийся на языке. — Жаннетта, детка, скажи мне по совести, неужели же ты ничего не боишься? Жанна долго молчала. Потом ответила тихо, но внятно: — Я не боюсь ничего, кроме предательства. В предрассветной мгле девушка еще раз отчетливо увидела глаза монсеньора архиепископа Рейнского.