жившее этот обычай, со временем могло убедиться, что он получил довольно широкое распространение, — даже среди священнослужителей. В конце VI в. Онакер, или Онер, епископ Осерский (572-603), председательствуя на заседании синода, первым каноном, возведенным в закон, утверждает запрет «на январские календы некоторых обычаев, что пришли из язычества» [63. Т. 1 Р. 129]; они представляли собой пиршества и танцы в церкви с игрой на инструментах [58. Т. 5. Р. 956]. Таким образом, а храмы привлекали народ не только религиозные службы, но и развлечения. Поэтому в те времена церковь была и храмом, и массовым представительным собранием — форумом или ратушей, и театром [13]. Постепенно эти напоминания об античных обычаях и вечерях первых христиан исчезли из религиозного сознания и остались только в мирской жизни; в это врелия зачастую можно было встретить античные танцы в самых непристойных номерах гистрионов и канатных плясунов. В основном все сводилось к сладострастным позам, фокусам и акробатическим упражнениям, исполняемым под аккомпанемент инструментов. Подобное представление запечатлено на виньетке из Библии X в. из Национальной библиотеки [6*]. На рисунке — под звуки двойных флейт, псалтирей, арф, лир и колокольчиков два гистриона исполняют танцы и упражнения с мечами (рис. 1). Все было в традиции пиррического танца, унаследованной от германцев. В иллюстрациях к памятникам XI и XII ее. (например, в рукописи начала XII в. из бывшей коллекции Гарнере) нередко изображены трапезы, во время которых мужчины и женщины танцуют, исполняют акробатические номера (рис. 2), в которые иногда вводится ходьба на руках, и все — под аккомпанемент музыкальных инструментов. Такие представления были распространены до XIV в., когда на смену представлениям гистрионов пришли интермедии — сценки, текст которых разыгрывали — читали или пели — между подачей блюд на пиршествах. Танцы, исполнявшиеся на пирах одной-единственной танцовщицей, по-видимому, были модны в XII в. Обычай этот