щиеся на западную «доморощенную» ученую традицию. И если алхимия и астрология, которые охотно изучают благодаря вошедшим в моду историческим детективам, пришли в Европу с мусульманского Востока, то сведения о физиогномике, лечебных камнях и травах сохранялись и переписывались и во времена поздней античности, и в эпоху варварских королевств, и при дворе Карла Великого. Конечно, четкого разграничения не было: многие труды по минералогии или распознанию человеческих свойств по внешним особенностям индивида переводилось с арабского. Но первенство все-таки оставалась за традицией, берущей начало в подлинных сочинениях Аристотеля и Теофраста. Энциклопедизм, «всезнайство» — в положительном смысле — всегда оставались для европейского человека ориентирами, к которым следует стремиться. Поэтому не случайно на смену «Естественной истории» Плиния Старшего пришли «Этимологии» Исидора Севильского, книга «О природе вещей» Рабана Мавра и, наконец, «Великое зерцало» Винсента из Бовэ. Все, что относилось к сфере повседневного, отнюдь не пылилось на полках монастырей. Травники и сонники были в ходу у людей весьма светских, сохранившиеся рукописи свидетельствуют о том, что никто не ограничивал доступ к подобным сочинениям не только мужчинам, но и женщинам. Уже в XII веке появился свод рецептов по гинекологии и косметике, составленный, как считалось, женщиной — салернской докто- рессой по имени Трота, в существовании которой не приходится сомневаться.