3. Создание собственно буддийского пантеона: все бод-хисаттвы — божественны, а их столько, «сколько песчинок на берегах Ганга». Выше бодхисаттв — татхагаты («так ушедшие»), Махаяна принципиально изменила существо раннего буддизма созданием культа, по своей многоплановости и сложности ритуала сближаясь с формирующимся в эту же эпоху ритуалом индуизма (и соперничая с ним). Обе школы махаяны в своих философских построениях обосновывают религиозно-этическую концепцию разными путями. Главное отличие их от этического учения раннего буддизма и концепции хинаяны — в отрицании самостоятельного пути к освобождению. Буддийский пантеон в известной мере повторяет земную феодальную иерархию — Будда как абсолют (явно недоступный пониманию широких масс верующих), весьма сходный с ведантийским абсолютом — Брахмой, для большинства махаянистов предстает верховным божеством, всемогущим и всеблагим, осуществляющим руководство монахами и мирянами в их стремлении к освобождению через татхагат, бодхисаттв и сонм богов и богинь. Бодхисаттвы — земные воплощения Будды — выступают в роли спасителей человечества. Клятва бодхисаттвы приводится во многих буддийских источниках и подчеркивает бескорыстный и всеохватывающий нравственный долг, принимаемый добровольно: «Я принимаю на себя... деяния всех существ, также и тех, которые наказаны, которые в адех, которые в иных мирах... Я принимаю их страдание на себя и не отворачиваюсь от него, я несу его, я не трепещу перед ним... во мне нет страха перед ним... я не теряю мужества... Я должен нести бремя всех существ, ибо я дал обет спасти все живые существа, благополучно провести их сквозь лес рождения, старости, болезни, смерти и перерождения. Я не забочусь о своем спасении, я стремлюсь наделить все существа великолепием высшей мудрости. Итак, я принимаю на себя все страдания всех существ, Я готов подвергаться любой пытке в любом чистилище Вселенной. Ибо пусть лучше буду страдать я, чем это множество живых существ... Я готов страдать во искупление всех существ... Воистину я не покину их. Я ведь