Гильем; губ не сомкнет, не смежит Век, рук не вскинет; душу нежит Свист соловья, пленивший слух, И вот он слеп, и нем, и глух, Поскольку то, что нежит души, Так прочно запирает уши, Что не возьмет ничто преграду. Должны, чтоб разделить отраду, Вернуться чувства вглубь сердец. Сеньор наш сердце, и отец: 2360 Плени его добро иль зло, Все чувства, что произошло, Спешат узнать; чем сплав их туже Внутри, тем человек снаружи Беспомощней, как будто разом Погасли чувства в нем и разум. А коль добро и зло извне Их тянут внутрь, не странно мне, Что если сердце заняла Любовь — состав добра и зла, - 2370 То к господину вскачь они Примчатся, только помани. И так у чувств заведено, Что если призвано одно, У остальных лишь та забота, Чтоб сделать для него хоть что-то, Что облегчит несенье службы. Заботы же свои им чужды. Коль эту мысль принять, то выйдет, Что кто захвачен чем-то — видит 2380 И постигает меньше тот; Пусть даже кто его толкнет, Не ощутит он — за собой Такое замечал любой. Меж тем, пел соловей все тише И пенье оборвал, заслыша, Что стали бить колокола. Хозяин молвит: «Подошла Пора идти на мессу нам». От дум освободясь, и сам 2390 Гильем их слышит: «Что ж, я с вами, Стать до начала мессы в храме Хотелось бы, пока народ