Тоска сжимает только туже. И утешаться нечем ей 1350 В той смерти, в горести своей. При ней две девы пребывали, Всегда, подобно ей, в печали. Живя, как пленницы, в затворе, Они ей скрашивали горе Учтивой службой, как могли, И в благородной к ней любви Позабывали о тоске Своей. Зажав ключи в руке, Ревнивец часто появлялся. 1360 Надолго он не оставался, Но, не затеяны ли шашни, Следил, и целы ль стены башни. Девицы ставили на стол Что было, так как он завел Через окошко, не мудря, Как в трапезной монастыря, Заране ставить все, откуда Те брать могли питье и блюда. После обеда всякий раз 1370 Он выходил, как напоказ, Гулять; но были все стези Его протоптаны вблизи, Ибо на кухню заходил Он и внимательно следил За тем, что делает жена, И часто видел, как она Изящно режет хлеб, жаркое И подает своей рукою Двум девушкам, а заодно 1380 Еще и воду и вино. И заключен был тайный сговор, Чтоб не проговорился повар, Что с них шпион не сводит глаз. Но не хватило как-то раз Вина девицам за обедом, И был им тот секрет неведом, Когда из-за стола одна Пошла к окошку взять вина. И нарчимбаутова засада