Те, чьи смешки звучат и кашель, Ревнивей были бы меня, Коль видели б день изо дня Созданье, сладостное столь. 1190 Ни император, ни король Женой меня прельстить не может. Хоть я кляну свою, не множит Она тех мук, что есть уже. Но умный — будь настороже, Беде напасть врасплох не дай. Что как нагрянет негодяй, В любовном раже куры строя, Не зная, что любовь такое, И дурь ей в голову втемяшит? 1200 Пусть, что неправ я, каждый скажет, Но все ж опять не промолчу: Жить ни за что так не хочу! Да и страшна ль бесчестью речь? Блажь — ей служить, ее стеречь, Не стоит моего труда. Кто хочет пусть идет сюда, Но моего расположенья Пускай не ждет, ей разрешенья, Клянусь, не дам на разговор 1210 Ни с кем, кто б ни был визитер: Граф ли отец, сестра ли, мать, Жослин ли брат — им не видать Ее!» Когда ж он друга бросит, Ибо укоров не выносит, То сам себе под нос бубнит: «Вот, он за то меня бранит, За что звучать бы похвале; Не знает толка он в хуле; Он ищет славы краснобая, 1220 Меня ревнивцем называя. Но хоть слова его и тонки, За мудрость этой побасенки Я глупость не отдам свою. 78 В Болонье, иль в другом краю Болонская школа «свободных искусств», в которой в дополнение к курсу риторики преподавалось римское право, была знаменита уже в X — XI ее. К концу XII в. в Болонье был основан университет с ярко выраженным юридическим профилем: искусные бодонские юристы пользовались большой известностью в средневековой Европе.