одно близкое к Тебе, а другое близкое к ничто; одно, над которым пребываешь Ты, другое, под которым ничего нет»198. После того, как мы предпослали эти слова, надлежит обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, на то, что говорится, что тьма пребывает над бездной, то есть над первой материей, ибо тьма — это вообще не вещь, материя же — не вполне не вещь, а «почти не вещь». Во-вторых, на то, что о тьме сказано не только, что она находилась над бездной, но что она находилась над лицом бездны. Во-первых, я здесь назову пять оснований, почему тьма, то есть недостаток, находится над бездной, то есть над материей. Первое, потому что материя по своей сущности является возможностью. Ибо возможность бытия, или способность к бытию, принадлежит материи в силу ее сущности, или субстанции. Сама способность к бытию является определяющим признаком материальной субстанции199. Если здраво рассудить, сия способность материи и есть нехватка формы или же форм. Второе, потому что материя есть гнездо или трон, в котором и на котором уселась нехватка. Ведь собственным носителем недостачи является материя. Третье, потому что нехватка всегда сопутствует материи и сопровождает ее, не важно, пребывает ли она под совершеннейшей формой, а именно под формой человека, или под формой земли, низшей по месту и определенности. Четвертое, потому что недостача постоянно связана с материей, ей не только последует, но также проникает в нее, входя в саму сущность материи как часть этой сущности. В этом-то, собственно, и состоит смысл выше приведенных слов Августина: «Если бы можно было сказать: "ничто, которое есть нечто" и "есть то, чего нет", — я так о ней и сказал бы», а именно о материи. Пятое, недостача выше материи, ведь из-за возможности или посредством возможности сущность материи взирает на бытие и обладает способностью к восприятию форм. Поэтому Августин тотчас же добавляет: «но она как-то была, дабы воспринимать образы» Шестое, — и это уже во-вторых, — говорится: тьма, или нехватка, пребывает над бездной, или материей, тем же образом, каким в каждой вещи становление присутствует прежде бытия, возможность — прежде действия, и часть — прежде целого, каким лишенная границ протяженность предшествует субстанциальной форме. Посему недостача выше и раньше самой по себе недостаточной материи, как и всего, пораженного несовершенством и недостачей, почему она именуется и является недостачей. Поэтому же лицо, каковым материя взирает на бытие, есть присущая ей возможность, иначе говоря, недостача, как сказано выше. Седьмая причина такая: внешним или первым лицом материи, подлежащей своему становлению и подведению под форму и под бытие, является именно та недостача, о которой повествует выше приведенный шестой пункт. И об этом-то я хотел сказать во-вторых, а именно, почему о тьме сказано не только, что она — над бездной, но что она — над лицом бездны.