|
|
|
|
|
|
|
|
использует технологию Google и индексирует только интернет-
библиотеки с книгами в свободном доступе |
|
|
|
|
|
|
|
|
Предыдущая | все страницы
|
Следующая |
|
|
Данте Алигьери
Сочинения
стр. 104
рез p), то есть удовольствие без страдания. А так как он между удовольствием и страданием не
полагал ничего среднего, он утверждал, что «наслаждение» не что иное, как «отсутствие страдания»,
что, по-видимому, и разумеет Туллий в первой книге «О границах добра». Из тех, кто по имени
Эпикура назывались эпикурейцами, был Торкват, благородный римлянин, унаследовавший кровь
прославленного Торквата, о котором я упомянул выше. Другие, являвшиеся последователями
Сократа, а позднее — его преемника Платона, приглядевшись более внимательно и увидев, что мы в
наших поступках могли грешить и грешили от излишнего и от недостатка, говорили, что поступок
наш без излишка и без недостатка, измеряемый мерой, избранной нами же, то есть добродетелью, и
есть та цель, о которой сейчас идет речь, и назвали его «добродетельным поступком». И этих
философов, как-то Платона и его племянника Спевзиппа, назвали «академиками», назвали же их так
по месту, где учил Платон, а именно Академии; и свое название не повели они от Сократа потому, что
в его философии ничего не утверждалось. Поистине Аристотель, прозванный Стагиритом, и
Ксенократ из Халкедона как благодаря их познаниям, так и благодаря особому и как бы
Божественному таланту, вложенному природой в Аристотеля, распознав эту цель при помощи
сократического и академического метода, отточили и довели до совершенства нравственную
философию; и главная заслуга в этом принадлежит Аристотелю. А так как Аристотель имел
обыкновение спорить, прохаживаясь взад и вперед, они — я говорю о нем и о его товарищах — были
названы перипатетиками, что означает просто-напросто «прогуливающиеся». Коль скоро
совершенствование этого нравственного учения было завершено Аристотелем, прозвище
«академики» пропало и все те, кто примкнули к этому направлению, именуются перипатетиками; и
люди эти благодаря своей учености управляют в настоящее время всем миром, и учение их вправе
называться как бы вселенским мнением. Из чего явствует, что Аристотель есть кормчий и
руководитель людей в направлении этой цели. А это и требовалось доказать.
Поэтому если подвести итог, то становится очевидным основное положение, что авторитет
верховного философа, о котором идет речь, остается в полной силе. И он не противоречит авторитету
императорскому; однако последний без первого — опасен, первый же без последнего как бы слаб, но
не сам по себе, а вследствие склонности людей к беспорядку; так что оба они в сочетании друг с
другом весьма полезны и исполнены всяческой силы. Недаром в Книге Премудрости написано:
«Итак, властители народов, если вы услаждаетесь престолами и скипетрами, то почтите премудрость,
чтобы вам царствовать вовеки». А это значит: пусть философский авторитет сочетается с
императорским для доброго и совершенного правления. О вы, несчастные, ныне правящие! И о вы,
несчастнейшие, которыми управляют! Ибо нет философского авторитета, который сочетался бы с
вашим правлением и который возник бы либо из ваших собственных изысканий, либо из мудрого
совета, так что ко всем вам можно обратиться со словами Екклезиа-ста: «Горе тебе, земля, когда царь
твой отрок и когда князья твои едят рано»; и ни одной стране нельзя сказать того, что за этим следует:
«Блого тебе, земля, когда царь у тебя из благородного рода и князья твои едят вовремя, для
подкрепления, а не для пресыщения». Подумайте об этом, враги Божьи, вы, которые — сначала один,
потом другой — захватили бразды правления над всей Италией, — я обращаюсь к вам, Карл и
Фридрих, и к вам, другие властители и тираны; поглядите, какие рядом с вами сидят советники, и
подсчитайте, сколько раз на дню ваши советники указывают вам цель человеческой жизни! Лучше бы
вам как ласточкам низко летать над землей, чем как ястребу кружить в недостаточной вышине, взирая
оттуда на величайшие подлости.
VII.
После того как было рассмотрено, в какой мере следует преклоняться перед авторитетом как
императорским, так и философским, которые как будто поддерживают приведенные выше мнения,
надлежит вернуться на избранный нами путь. Итак, я утверждаю, что последнее мнение, а именно
мнение черни, настолько прочно укоренилось, что, невзирая ни на что другое и не подбирая никаких
доводов, благородным называют того, кто является сыном или внуком какого-нибудь зажиточного
человека, хотя бы он был ничтожеством. А это и есть то, о чем говорится в канцоне:
Так ложных мыслей стая
|
|
|
Предыдущая |
Начало |
Следующая |
|
|
|