Но светит нам мораль И благородства радостно сиянье; И в них одно звучанье В честь одного истока мирозданья. Одно ль, другое тайно производит Иль каждое восходит К началу третьему? Поймешь едва ль. Но добродетель выше и ценней, Чем благородство, — так сужу о ней. Где добродетель, там и благородство (Обратный ход неверен!). Так, где звезда, там небо, но безмерен Без звезд простор небес. Тот в юной даме, кто Амбру верен, Увидит превосходство Стыдливости, не крепости, — господство Совсем иных чудес. И как темно-пурпурный не исчез Цвет в черном, но от черного родится, Так в благородстве крепости исток. И чтоб никто не смог Наследным благородством возгордиться (Как если б воплотиться Полубожественный в нем дух стремится!), Скажу, что благородство нам дарует Лишь Бог. И тот ликует, Дары приняв, кто низость превозмог. Но семена бросает Божество Лишь в гармоническое существо. Душа, украшенная даром Бога, До смертного предела, С тех пор как узы ощутила тела, Таиться не вольна. Она нежна, стыдлива и несмела У юности порога; Прекрасная, она взирает строго, Гармонии полна. Созрев, она умеренна, сильна, Полна любви и в нравах куртуазна, Верна, как меч, висящий у бедра; А в старости — щедра Предвиденьем, и мудростью властна, И, радуясь, согласна О благе общем рассуждать бесстрастно. Достигнув дряхлости, она стремится С Всевышним примириться, Как надлежит, близ смертного одра, Благословив былые времена. Но с многих глаз не спала пелена. Ты, против заблуждающихся, в путь Отправься; не забудь, Канцона, там, где дама, — в вышнем круге -Все рассказать о должности твоей. Ты, верно, скажешь ей: «Я о твоем благовествую друге».