|
|
|
|
|
|
|
|
использует технологию Google и индексирует только интернет-
библиотеки с книгами в свободном доступе |
|
|
|
|
|
|
|
|
Предыдущая | все страницы
|
Следующая |
|
|
Данте Алигьери
Сочинения
стр. 53
в особенности для аллегорического. Поэтому невозможно достигнуть познания других значений,
минуя познание буквального. Далее, это невозможно и потому, что в каждую вещь, будь то создание
природы или рук человеческих, невозможно углубиться, не заложив предварительно основания, как в
доме или в науке; и так как доказательство есть обоснование науки, а буквальное доказательство есть
основание других доказательств, в особенности же доказательства аллегорического, то невозможно
приступить к другим, минуя буквальное.
Далее, если даже допустить, что так поступить возможно, то это было бы неразумно и не по
порядку, а потому путь этот был бы очень трудным и сопряженным с очень многими ошибками.
Следовательно, как говорит Философ в первой книге «Физики», природа требует, чтобы познание
наше продвигалось по порядку, а именно от того, что мы знаем лучше, к тому, что мы знаем менее
хорошо; я утверждаю, что природа этого требует, поскольку такой путь познания присущ нам от
рождения. А потому, если другие смыслы, кроме буквального, менее понятны, а они, как это вполне
очевидно, менее понятны, — было бы неразумным приступать к их обоснованию прежде, чем будет
обоснован буквальный. Итак, исходя из этих соображений, я буду по поводу каждой канцоны по
порядку рассуждать сначала о буквальном значении, а после него о ее аллегории, то есть о
сокровенной истине; а иной раз я при случае коснусь и других смыслов в зависимости от требований
времени и места.
II.
Итак, приступая, я говорю, что звезда Венера на своем круге, на котором она в разное время
кажется то вечерней, то утренней, уже дважды успела обернуться с тех пор, как преставилась
блаженная Беатриче, обитающая на небе с ангелами, а на земле с моей душой, когда перед очами
моими предстала в сопровождении Амора и заняла некое место в моих помыслах та благородная
дама, о которой я упоминал в конце «Новой Жизни». И, как мною было объяснено в упомянутой
малой книге, мое согласие ей принадлежать проистекало скорее из ее благородства, чем из моего
выбора; в самом деле, она казалась настолько одержимой жалостью к моей осиротелой жизни, что
духи очей моих с ней особенно подружились. Подружившись же, они преобразили ее во мне
настолько, что моя благорасположенная к ней душа охотно согласилась подчиниться ее образу. Но
так как любовь не сразу рождается, растет и достигает своего совершенства, а требует некоторого
времени и пищи для раздумий, в особенности в тех случаях, когда ей мешают враждебные мысли, то
прежде, чем созрела во мне эта любовь, потребовалось великое борение между мыслью, ее питавшей,
и мыслью, ей противоборствующей, которая в образе прославленной Беатриче еще удерживала за
собой твердыню моих помыслов. Ибо одну мысль во внешнем и в настоящем непрестанно
поддерживало [зрение], а другую мысль во внутреннем и в прошлом -память. И поддержка во
внешнем увеличивалась с каждым днем, а во внутреннем ослабевала, одолеваемая той, которая
всячески препятствовала мне оглянуться назад; это состояние показалось мне настолько
удивительным и нестерпимым, что вынести его я не смог. И вот, как бы восклицая и желая
оправдаться в непостоянстве, изобличавшем во мне недостаточную стойкость, я направил свой
возглас в ту сторону, откуда победоносно наступала новая мысль, всесильная, как сила небесная, и я
начал свою речь со слов: «Вы, движущие третьи небеса....»
Для лучшего понимания намерений этой канцоны надлежит прежде всего распознать ее
составные части. Чтобы больше не предпосылать подобные слова объяснению дальнейших канцон, я
предупреждаю, что порядок, который будет принят в настоящем трактате, я намереваюсь соблюдать и
во всех остальных.
Итак, я говорю, что предлагаемая канцона распадается на три главные части. Первую из них
составляет первая строфа: в ней некие интеллигенции, или, выражаясь более обычно, ангелы,
призываются внимать тому, что я намереваюсь высказать. Эти ангелы управляют вращением неба
Венеры и являются его двигателями. Вторая часть состоит из трех строф, следующих за первой. В ней
открывается то, что внутри, в области духовной, можно было услышать в разговоре между разными
мыслями. Третья — это пятая и последняя строфа; в ней автор обращается к самому произведению
как бы для того, чтобы его ободрить. И, как уже говорилось выше, все эти три части должны быть
объяснены по порядку.
|
|
|
Предыдущая |
Начало |
Следующая |
|
|
|