Эх, вспомнить тошно, что и сам таков! Но свой рассказ хочу в русло направить. Пред тем как на огонь горшок поставить С известной порцией цветных металлов Иль жидкостей, а иногда кристаллов, Хозяин смесь ту составляет сам, И — должное хозяину воздам - Чтобы обязанность исполнить эту, Искуснее его на свете нету. Но хоть о том уже молва идет, А каждый раз в беду он попадет. И знаете, как это с ним бывает? Вот он сосуд как следует взболтает И в печь поставит, а тот трах — и вдрызг Расплещется на миллионы брызг. В металлах тех такая скрыта сила, Что лишь стена бы их остановила, И то из камня, на крутом растворе. Ту силу нам не удержать в затворе. Насквозь стена и настежь потолок, - И эликсира драгоценный сок Разбрызнут по полу, впитался в щели, А твердые частицы улетели В проломы стен иль облепили свод. Таков обычный опытов исход. Хоть сатана и не являлся нам, Но думаю, что пребывает сам Он в это время где-нибудь в соседстве. Где сатана, там жди греха и бедствий. В аду, где он хозяин и владыка, Не больше муки, и тоски великой, И гнева, и попреков, и раздоров, И бесконечных бесполезных споров. Чуть разорвется на огне горшок, Бранятся все, хотя какой в том прок? Одни твердят, что виноваты печь И тот, кто не сумел ее разжечь Как следует, другой винит меха, Меня винит, что я не без греха (Оно, конечно, — я ведь раздуваю): «Бездельники! Я вас предупреждаю Который раз, что надо смесь мешать Особым образом и не держать Ее на медленном огне сверх меры». Кричит нам третий: «Дурни! Маловеры!» Вопит четвертый: «Это все слова. Всему виной сосновые дрова. За дело, сэры, не жалейте рук. Но надо жечь в печи один лишь бук». Ну, споров всех мне ввек не передать, Но только не кончали бушевать Они всю ночь, и прекращал тот спор Хозяин мой словами: «Уговор Припомните. Не вышло? Вновь за дело! По твердости не то попалось тело.