Чтоб продали там снеди полный короб И заказали ужин и ночлег. Больной лежал, не подымая век, Но гостю все ж с почтеньем прошептал он, Что, да простит отец, сидеть устал он, Но рад его послушать и принять. И начал сборщик, как всегда, вещать: «Свидетель бог, о вашем я спасенье Не оставляю, друг мой, попеченья. Не счесть акафистов, молитв и свечек, Которых я, как жертвенных овечек, Принес за вас к святому алтарю. A ex cathedra 203 как я говорю, Я текстами ваш слух не утруждаю, Их толкованием сопровождаю, А толкование — тяжелый труд, Слова иные прямо насмерть бьют. И вот внушаю, чтобы не скупились И чтоб даянья братии дарились. Но где ж хозяйка? Что ее не видно?» «Да во дворе замешкалася, видно. Сейчас придет». И точно, появилась В дверях хозяйка и чуть-чуть смутилась. «Святой отец, да где ж вы пропадали? Полгода, как вы нас не навещали». Хозяйку, толстощекую, что репка, Монах галантный тут же обнял крепко, Поцеловал и, обращаясь к ней, Защебетал, как юркий воробей: «Сударыня, когда бы мог, поверьте, Не покидал бы вас до самой смерти. И где бы ни была моя нога, Повсюду я покорный ваш слуга. Я обошел по всей округе храмы, Но не видал нигде прелестней дамы». Она в ответ: «Ну что вы, нет, не надо! А гостем вас всегда я видеть рада». «О, grand merci! Я рад услышать это. Во мне душа любовию согрета. Но если будет ваше позволенье, Я Томасу благое наставленье Хотел бы преподать. Ведь духовенство Приходское и всякое священство Лениво очень; на свой риск и страх Я поступаю в божиих делах. Вещаю я Петра и Павла слово, Ищу повсюду я себе улова. Но и Христу идет с того процент, Пред ним оправдываю свой патент». «Да, да, отец, вы мужа побраните И к благодушию его склоните. С амвона (лат.). Уж, кажется, хожу за ним, ей-ей,