Всем доказать, что тени правды нет В его словах, что в них сплошная ложь. Судье, однако, было невтерпеж, И он изрек: «Пора прикончить спор! Такой я объявляю приговор: Истец свою рабыню может взять; Отныне у себя ее держать Не вправе ты. Пусть явится сюда И под охраной состоит суда». Услышав этот гнусный приговор, Велевший дочь родную на позор Отдать судье, пошел домой Виргинии, Душою утопая в злой кручине. Вернувшись, в комнате своей он сел И тотчас дочь позвать к себе велел. Когда она вошла и села рядом, Он на нее взглянул потухшим взглядом. Хоть жалость сердце отчее и жгла, В решении был тверд он, как скала. «Виргинья, дочь моя, — сказал он ей, Перед тобой один из двух путей: Смерть иль позор. Зачем родился я, Раз мне дожить пришлось, о дочь моя, До дня, когда тебе, моя отрада, От острого меча погибнуть надо? Превыше света божьего любя, Как ласково лелеял я тебя, О дочь, последнее мое мученье, Последнее в сей жизни утешенье! Жемчужина небесной чистоты, Сбой горький рек прими смиренно ты, Тебя убьет не ненависть — любовь. Моей рукой твоя прольется кровь. Ты повстречалась Аппию на горе, -Сказалось это в подлом приговоре». И все ей рассказал он, — вам опять Излишне это было б повторять. «Отец родной, я так еще юна, Я жить хочу, — воскликнула она, Ему руками шею обвивая (Привычка у нее была такая), И слезы брызнули из чудных глаз. - Ужель, отец, пришел мой смертный час?»