Без промедления, без суеты (В серьезном деле вредно это крайне), Пророчество храня в глубокой тайне, И в однодневный срок, никак не дольше, Достать в пекарне три квашни побольше Иль три бродильных чана поновей, Чтоб в них могли мы, как в ладье своей, Лишь сутки над волнами продержаться: Потоп не может дольше продолжаться. И запаси в квашнях ты провиант, Я ж захвачу с собой в ладью секстант. Но никому, прошу тебя, ни слова! Спасти нельзя мне никого другого, Ни Робина, как ни люблю его, Ни Джиль, служанку. Спросишь — отчего? Ответить не могу. Запрет господень. Воздай хвалу, что богу ты угоден. Запретной только не нарушь черты, Иль обезумеешь сейчас же ты. Теперь иди и заготовь бадьи те, И вместе с Алисон их укрепите На чердаке, но так, чтобы про то Не догадался из друзей никто. И про еду запомни уговор. И каждому ты заготовь топор, Чтобы веревку нам перерубить И беспрепятственно на волю всплыть Через отверстия, что надо в крыше Заранее устроить, да повыше. И лучше прорубить их над амбаром, Чтоб новой крыши нам не портить даром. Тогда всплывем мы без помехи в сад. И вот, когда все люди завопят От смертной муки, в лодочке своей Ты поплывешь и не утонешь в ней. За селезнями утицей пригожей Всплывет и Алисон в бадейке тоже. И крикну я: «Эй, Алисон! Эй, Джон! Потоп прошел, нас не поглотит он». И ты ответишь: «Отче Николае, Ты прав, я вижу, что вода сбывает». И будем мы владыками земли, Какими не были и короли. И будем править миром мы с тобою, Как правил миром старый Ной с женою. Еще хочу тебя предупредить: В тот вечер постарайся не забыть, Что лишь войдем в ладьи — конец, ни слова, Ни шепота, ни знака никакого. Молитвою займи греховный разум, Так божьим мне повелено наказом. Бадью свою подальше от жены Повесишь ты, чтоб козни сатаны Вас не склонили мыслью или делом К греху, что порожден несытым телом.