Но ты его подвергни той же казни: Мы оба стоим смерти, спора нет». Достойный герцог тотчас дал ответ, Сказавши так: «Задача тут проста. Признаньем вашим ваши же уста Вас осудили. Это памятуя, От строгой пытки вас освобожу я. Но Марсом вам клянусь, что ждет вас плаха». От состраданья нежного и страха Рыдает королева Ипполита, И плачут с ней Эмилия и свита. Казалось, им безмерно тяжело, Что без вины постигло это зло Двух юношей владетельного рода, И лишь любовь — причина их невзгоды. Заметив раны, что зияли дико, Вскричали все от мала до велика: «О, ради дам не будь неумолим», - И на колени пали перед ним, Готовые припасть к его стопам. Но наконец Тезей смягчился сам (В высоких душах жалость — частый гость), Хотя сперва в нем бушевала злость, Но после обозрел он в миг единый Проступки их, а также их причину, Хоть гнев его обоих осудил, Но разум вмиг обоих их простил. Он знал, что всякий человек не прочь По мере сил себе в любви помочь, А также жаждет выйти из неволи. К тому ж Тезей не мог смотреть без боли На дам, рыдавших в горе безысходном. Приняв решенье в сердце благородном, Он так подумал: «Стыд тому владыке, Что жалости не знает к горемыке И одинаково, как грозный лев, Рычит на тех, что плачут, оробев, И на упорного душой злодея, Который зло свершает, не краснея. Да, неразумен всякий властелин, Который мерит на один аршин Гордыню и смирение людей». Когда от гнева отошел Тезей, Взглянул на все он светлым оком снова И громко молвил всем такое слово: «О бог любви! о benedicite! 82 Какую власть несешь в деснице ты! Препоны нет, что б ты сломать не мог, Поистине ты — чудотворный бог! Ведь можешь ты по прихоти своей Как хочешь изменять сердца людей. Вот Паламон с Арситой перед нами, Благословенный (лат.).