А с ним и рыцарства блестящий цвет, Пока у Фив не стал он на лугу, Где дать решил сражение врагу. Но сокращу я повести объем. Креона он, что в Фивах был царем, В бою открытом поразил геройски, Посеял страх и бегство в финском войске И приступом их град завоевал, Разбивши стены крепкие и вал. Несчастным вдовам возвратил он прах Супругов их, поверженных в боях, Чтоб, по обряду древних, трупы сжечь. Но чересчур бы затянулась речь Про скорбный плач, про вопли без числа, Про горе дам, покуда жгли тела, Про почести, что в милости своей Сей победитель доблестный, Тезей, При расставанье оказал тем вдовам... Прослыть я не желаю многословом. Победоносный вождь Тезей, сразив В бою Креона, стал владыкой Фив. Проночевал он ночь в открытом поле, И край перед его смирился волей. Чтоб обобрать тела убитых всех, Чтоб с них совлечь одежду и доспех, Трудились тати рьяно и исправно На утро той победы достославной И вот нашли средь груды бездыханной Покрытых не одной кровавой раной Двух рыцарей младых, лежавших рядом, В доспехах сходных, с дорогим окладом, Из коих звали одного Арситой, Другой же Паламон был знаменитый. Смерть овладела ими не вполне, И тотчас в них герольды по броне Признали августейших двух господ, Ведущих от владыки Фив свой род -Двух сыновей от царственных сестер. К Тезею братьев отнесли в шатер, Отрывши из-под кучи мертвых тел. А он тотчас отправить их велел В Афины веки неволе коротать (За них он отказался выкуп взять). Великий вождь, отдав приказ такой, Со всею ратью поспешил домой, Чело победным лавром увенчав, И там со славой и среди забав До смерти жил. (Что говорить нам доле?) Но в тесной башне в страхе и неволе Томился Паламон с Арситой-братом... Не откупить их ни сребром, ни златом... Так день за днем идет и год за годом, Когда однажды в мае пред восходом Эмилия, чей образ был милее, Чем на стебле зеленом цвет лилеи,