зелотов обозначали римляне. Впрочем, некоторые отрывки из Евангелий со своей стороны показывают его горячность и милитаристскую агрессивность, достойные зелотов. Не объявляет ли Иисус, что он принес не мир, но меч? Не приказывает ли он каждому обзавестись своим собственным мечом (Лука, XXII, 36)? И далее: после празднования Пасхи не считает ли он сам мечи в руках своих учеников (Лука, XXII, 38)? Наконец, до самого его ареста Симон Петр в четвертом Евангелии тоже вооружен, и такой его образ, надо признать, плохо соотносится с образом мирного спасителя, которого мы знаем, который принципиально не мог допустить, чтобы один из его любимых учеников рядом с ним потрясал мечом.
Но был ли Иисус зелотом? Вероятно, нет, но, без сомнения, он имел тесные связи с этим революционным движением. Варрава описан как lestai, Иаков, Иоанн и Симон Петр, по всей видимости, тоже пользовались симпатией среди зелотов и, быть может, сами являлись ими, судя по именам, под которыми они выведены в Евангелиях; Иуда Искариот, — впрочем, это известно, — есть искаженное «Иуда Сикарий», то есть «зелот»; в особенности этим термином обозначали элиту профессиональных убийц; наконец, ученик, известный под именем Симон в греческом переводе текста от Марка назван «Kananaios» — эквивалент арамейского слова, означающего также «зелот». (Иногда встречается ошибочное выражение «Симон Ханаанеян», но Лука не оставляет никаких сомнений на этот счет и говорит о Симоне Зелоте).
Итак, зелоты в Евангелиях отсутствуют. Но не они одни: отсутствуют также и ессеи. Так как они составляли секту такую же важную, как фарисеи и саддукеи, то немыслимо, чтобы Иисус мог о них не знать; считается, что Иоанн Креститель сам был ессеем. Итак, мы вынуждены констатировать, что исключение их из Евангелий обусловлено теми же причинами, что и исключение зелотов: Иисус находился в тесном контакте с ними, все это знали, и в этих условиях было для евангелистов предпочтительнее хранить молчание и нигде о них не упоминать.
Известно, что с самого их возникновения около 150 г. до н. э. ессеи основали множество общин в Палестине и за ее пределами. Их чтение Ветхого Завета сопровождалось толкованием текстов больше аллегорически, чем буквально, и они имели тенденцию отбрасывать условный иудаизм в пользу некоей формы гностического дуализма, смешанного с идеями пифагорейцев и культом солнца. Очень искушенные в терапевтических науках, они были известны своими знахарскими талантами, аскетизмом, а также длинными белыми одеждами, которые они никогда не снимали.
Знаменитые рукописи, найденные в Кумране, считаются сегодня принадлежавшими ессеям, и действительно, одна из общин аскетов, располагавшаяся вблизи Мертвого моря, имела с ними очень много общего: одинаковые элементы дуалистической теологии, одинаковое значение, придаваемое приходу мессии, помазанника и потомка Давида, одинаковый календарь
— сходный также с четвертым Евангелием, — устанавливающий на среду, а не на пятницу праздник Пасхи — то есть учение во многих аспектах идентичное. Этот последний момент показался нам очень важным, ибо он позволяет предположить, что Иисус знал членов Кумранской общины и что впоследствии их доктрина вдохновила его на выработку своей; быть может даже, как считает один из специалистов по рукописям Мертвого моря, их толкование Ветхого Завета послужило ему путеводителем в соответствии с их надеждами на мессию, как можно увидеть в текстах этого древнего союза.
Но не только в его учении и в его даре целителя мы встречаем следы ессейского влияния на личность и существование Иисуса.
Действительно, ессеев было легко выделить из толпы по их белым одеждам, которые не в обиду будь сказано многочисленным современным режиссерам и художникам, вовсе не были широко распространены в Святой Земле. В «тайном» Евангелии от Марка белое одеяние было неотделимо от идеи ритуала, и если Иисус председательствовал на таинствах посвящения весь одетый в белое, в Вифании или в другом месте, то можно быть, уверенными, что речь шла о церемонии ессейского характера. Впрочем, и в четырех официальных Евангелиях мы находим такое же понятие о белых одеждах, а именно: после распятия, когда тело Иисуса «чудесным образом» исчезло, могилу занимает некто в белом. Точно такая же характеристика и у Матфея (XXVIII, 3), где речь идет об ангеле, одеяние которого тоже «белое как снег», также и у Марка (XVI, 5): молодой человек, «одетый в белое». Что касается Луки (XXIV, 4), то он говорит о
