Бейджент М., Ли Р., Линкольн Г.
Священная кровь и священный грааль
стр. 83
1977 г. он высказывается в пользу католиков-традиционалистов, укрывшихся в церкви Сен-Никола-дю-Шардоннэ в Париже.
Если монсеньер Лефевр и аббат Дюко-Бурже в плане теологии находятся на краю правого крыла католической Церкви, то, вероятно, точно так же обстоит дело и в плане политики. Действительно, до второй мировой войны монсеньер Лефевр не скрывал своих симпатий к Французской Акции, крайне правому в то время движению, а позже общественность много говорила о том, что он довольно неловко поддерживал аргентинский военный режим, заявив впоследствии, что имел в виду Чили,
Со своей стороны, Франсуа Дюко-Бурже в это дело входил меньше, ибо его награды свидетельствуют о его бесспорном патриотизме во время войны, что вовсе не мешало ему демонстрировать свою симпатию к Муссолини и не скрывать надежды на то, что французы вскоре найдут «свой смысл в достойном поведении нового Наполеона»...
Сначала кажется невозможным, что монсеньер Лефевр и аббат Дюко-Бурже вошли в Сионскую Общину, и, по нашему мнению, кто-то старается их скомпрометировать с помощью тех же сил, с которыми они, как считалось, боролись. Но затем, уважая устав Сионской Общины и его определение — C.I.P.C.U.I.T. — нужно признать, что это учреждение, напротив, прекрасно подходит таким личностям, как монсеньер Лефевр и аббат Дюко-Бурже.
Впрочем, есть и другое возможное объяснение, хотя его трудно принять, не которое заслуживает того, чтобы учесть некоторые противоречия. В самом деле, почему бы этим двоим церковным деятелям, скрывающим свою личность, не быть чем-то вроде агентов-провокаторов, потрясающих знаменем традиционализма, чтобы вызвать волнение, посеять смущение в Церкви и спровоцировать раскол, начавшийся после правления папы Павла VI? Мы уже видели, что эту стратегию в недавнем прошлом использовали тайные общества, описанные Нольс, и порожденные «Протоколами Сионских Мудрецов», полностью вписываются в их линию. Впрочем, некоторые журналисты и церковные деятели не преминули намекнуть недавно, что монсеньером Лефевром на самом деле манипулировали другие люди, или же, что он работал на них.
Эта гипотеза, которую надо рассматривать осторожно, основывается, однако, на логических выводах. Действительно, как надо действовать ко отношению к папе Павлу VI, чтобы подтолкнуть его к большему либерализму? Приняв сторону либералов и таким образом укрепить папу в его консерватизме? Ничего подобного! Но, безусловно, публично заняв ультраконсервативную позицию, вынуждая этим папу высказаться в пользу либералов. По всей видимости, таким и было умозаключение монсеньера Лефевра и его сторонников; именно в этом направлении они и действовали и осуществили этот ловкий замысел, который представил папу либералом.
Является ли эта гипотеза абсолютно точной? Мы не можем этого утверждать. В чем мы, во всяком случае, уверены, так это в том, что монсеньер Лефевр, как и многие другие персонажи нашего расследования, знал какую-то важную тайну. Перед нами ситуация не совсем новая, но, тем не менее, могущая сама по себе быть началом доказательства. Действительно, в 1976 г. отлучение епископа кажется неизбежным; для папы Павла VI оно было бы единственно возможным выходом из-за постоянных вызовов и выпадов епископа. Но в последнюю минуту и против всяких ожиданий Ватикан полностью изменил свои взгляды. Почему?
Быть может, ответ находится в статье «Гардиан» от 30 августа 1976 г., согласно которой священники-сторонники монсеньера Лефевра в Англии подумали, что он обладал «всемогущим оружием, подходящим для ссоры, которая противопоставила его Ватикану».
Что же это было за секретное оружие, способное «потрясти весь мир» и до такой степени испугавшее Ватикан? Какой такой дамоклов меч, неизвестный профанам, был подвешен над головой главы Церкви? Никто этого не знает, но, во всяком случае, он оказался достаточно эффективным, чтобы еще раз спасти монсеньера Лефевра от кары Рима. И Жан Делод очень справедливо пишет по этому поводу: Марсель Лефевр, кажется, представляет «мощь, способную бросить вызов Ватикану» со всей ясностью.
Но кому он бросит — или уже бросил — этот последний вызов: «Сделайте меня папой, и я сделаю вас королем!».. Конвент 1981 года и Устав Кокто.