но отметить, что на некоторых из таких собраний в Манчестере раздавались требования избирательной реформы.

По просьбе предпринимателей правительство тори провело через парламент билль, каравший смертью за разрушение машин, а затем начало разгром луддитов. В Ноттингем, йоркшир и Лан кашир были направлены дополнительные военные части для по давления луддитов. Над активными участниками движения были устроены многочисленные процессы. В Ноттингеме много актив ных луддитов было осуждено к различным срокам тюремного за ключения, в йоркшире судили 50 человек, из них 14 были приго ворены к смертной казни. В Ланкашире по первому процессу в Честере из 28 подсудимых 16 были приговорены к смертной каз ни, а остальные — к тюремному заключению и ссылке; по второ му процессу в Ланкастере к смертной казни было приговорено восемь человек.

Таким образом, господствующие классы Англии свирепо рас правились с участниками движения разрушителей машин в 1811 —

1812 гг. Так как симпатии народных масс были на стороне пре следуемых и угнетенных луддитов, буржуазно-аристократическая печать развернула их травлю в печати и в парламенте. Их изобра жали разбойниками и грабителями, чтобы оправдать в глазах на рода террористические меры, принятые по отношению к рабочим, доведенным голодом и нищетой до отчаяния. Даже некоторые виги вынуждены были признать, что буржуазия мстила рабочим за тот страх, который ей внушал луддизм. Лорд Брум, например, говорил по поводу судебных приговоров: «Это — месть оптом».

Вне парламента некоторые левые радикальные деятели во главе с Вильямом Коббетом выступили против правительствен ных преследований, а в парламенте известный английский поэт Байрон был единственным, кто искренне протестовал против пре следований рабочих и против билля о смертной казни. После сво ей поездки в графство Ноттингем он выступил со своей первой речью в верхней палате, в которой ярко описал страдания рабо чих и горячо протестовал против смертных приговоров, вынесен ных судами многим луддитам. Говоря о положении английских рабочих, Байрон заявил:

«Я проехал через Пиренейский полуостров в дни, когда там свирепствовала война, я побывал в некоторых из наиболее угне тенных турецких провинций, но даже там, под властью деспоти ческого нехристианского правительства, я не наблюдал такой не выразимой нищеты, какую увидел со времени своего возвращения здесь, в самом сердце христианской страны. И каковы же ваши лекарства против нее? После месяцев бездеятельности, после ме сяцев деятельности еще худшей, чем бездеятельность, появляется, наконец. . . безошибочное средство, которым действовали все го сударственные лекари от времен Дракона до наших дней — смертная казнь!»

Речь Байрона была обвинительным актом английской буржуа

194