(историко-психологический этюд)

Год решения и трагедия поворота

Крестоносцы

В средние века люди воевали много и часто, но, как правило, они не знали за что, знали лишь, против чего воюют. Отрицательная доминанта действовала эффективнее положительной. И когда папа Урбан II произнес роковые слова: «Так хочет Бог!» - массы простых крестьян и рыцарей бросились в отчаянную битву с мусульманами и, потеряв девять десятых воинов, взяли Иерусалим в 1099 г. и создали там Иерусалимское королевство.
Королевство это довольно быстро стало терпеть поражения, терять города и просить защиты у европейских монархов. Второй и третий крестовые походы, имевшие целью выступить в поддержку своих земляков, были неудачны. Четвертый поход превратился в коммерческую операцию по приобретению колоний на Востоке под руководством венецианского дожа, слепого Дондоло.
Было быстро придумано, что «греки (православные) - такие еретики, что самого Бога тошнит». Константинополь был взят и разграблен, а в Греции воздвиглись замки, перемешанные с крепостями византийских властителей. Устояли укрепления Никеи, далекий Трапезунд и горный Эпир, которые к 1261 г. выгнали латинских захватчиков из Константинополя. Но все это время шла жестокая война, и крестоносцы-европейцы, сначала пришедшие на помощь греческим христианам, нашли в них врагов еще более страшных и неукротимых, чем мусульмане, арабы и туркмены-сельджуки.
Несколько удачнее держались крестоносцы на восточном берегу Средиземного моря, потому что их поддерживали местные христиане, монофелиты Сирии и Ливана. Будучи отлучены от церкви в V и VII вв., они чуждались греков, хотя причины религиозных споров были забыты и произнесенные анафемы исходили столь же от Рима, сколь и от Константинополя.
Вспомним, что этнические антипатии базируются не на «з а», а на «п р о т и в», в данном случае против греков и мусульман, значит - за крестоносцев. Так и приняли бывшие монофелиты католическое исповедание веры: их примеру последовали многие армяне, и благодаря этому крестоносцы получили кое-какую базу.
Однако злейшими врагами своему делу были они сами. Французские, лотарингские, провансальские и ломбардские феодалы перенесли на Восток свои обычаи и нравы, свои представления о святости договоров, гуманности, сохранении собственного достоинства, что они называли «честью». Арабский поэт и воин Усама ибн-Мункыз оставил потомкам «Книгу назидания» (переведенную на русский язык академиком И.Ю. Крачковским). В этой книге он описал свои битвы с львами, исмаилитами и франками. За последними он признает только одно хорошее качество - храбрость, а в остальном уподобляет их диким зверям, оговариваясь, что львы не менее храбры.
Именно грабежи и феодальный разбой ожесточили мусульман. Настолько, что они, забыв собственные дрязги, разбили войско крестоносцев и в 1187 г. взяли Иерусалим. После этого «Святая земля» стала называться «Заморской», что было и верно, и точно.
Различие между «Святой землей» и «землей Заморской» было принципиальное. Южные потомки крестоносцев, родившиеся в палестинских городах, воспитывались на узких улицах, многолюдных базарах и на выжженных южным солнцем холмах между Иорданом и Средиземным морем. Они дружили с армянскими и сирийскими сверстниками, общались с арабами и разговаривали на торговом жаргоне, называвшемся Lingua franca. За 130 лет (1099-1229) они оставили не только внуков, но и правнуков, не столько смешанных генетически, сколько приспособившихся к природе и климату захваченной ими страны.
Уже в середине XII в. они боялись больше христианских королей Франции и Германии, нежели султанов Сирии и Египта. И тогда Нур эд-Дин взял и разорил Эдессу - форпост христиан на Востоке. Палестинские католики сумели отвести от себя опасную «помощь» - второй крестовый поход - и направить европейских рыцарей в Малую Азию, подсунув им вымысел, будто на берегу Тигра стоит с войском восточноазиатских христиан царь и пресвитер Иоанн, ожидавший западных единоверцев для того, чтобы раздавить мусульман. Это была ложь, но на нее клюнули два короля... и погубили своих рыцарей в пустынях Малой Азии. А палестинские рыцари-монахи, избавившись от присутствия сильных властителей, продолжали благоденствовать в своих замках и, как бы для развлечения, вести малую войну, занимаясь грабежом и захватом пленных. Легенда о пресвитере Иоанне исследована нами в особой монографии [48] и к ней мы возвращаться не будем.
Нам теперь важна и интересна «черная легенда», которая создавалась следующим образом.
Утрата Иерусалима не очень огорчила палестинских католиков. Скорее наоборот, она была им весьма полезна. В Европе была проведена мобилизация средств путем продажи индульгенций. Иначе говоря, был стимулирован рост преступности, ибо отпущение грехов можно было купить за часть денег, добытых преступным путем. Затем крестоносцы третьего похода отбили у мусульман прибрежную твердыню - Акру, превратили ее в христианскую цитадель - Сен-Жан д'Акр и, уходя, Ричард Львиное Сердце подарил эту важную крепость тамплиерам и иоаннитам, добавив еще Кипр, захваченный у византийцев. Они же настоятельно советовали ему не отвоевывать Иерусалим. Почему? Потому, что под предлогом войны за святой город они получали огромные средства от всех королей христианского мира.
Так они устроились весьма неплохо, но внезапно вмешались в игру немцы, которых большинство итальянцев терпеть не могли и называли «звероподобной расой». В 1228 г. на освобождение Гроба Господня двинулся король Сицилии и Германии, отлученный от церкви, и враг папского престола Фридрих II Гогенштауфен. Он вернул христианам Иерусалим, не выпустив ни единой стрелы - путем соглашения с египетским султаном, поставившим лишь одно условие - не укреплять стены святого города.
Но воевать немцам все же пришлось - с франко-итальянскими баронами и городами Палестины. Так перенеслась за море война гибеллинов с гвельфами. Последние победили и выгнали сторонников Фридриха II.
Обе стороны щеголяли цинизмом. Фридрих II сказал, что он приехал в Иерусалим, чтобы послушать ночной призыв муэдзина с минарета; Жан Ибелин, сир Бейрута, выгнав немцев с Кипра, объяснил юному королю Генриху Луизиньяну, креатуре Фридриха, что он выступил в защиту земли «сборной похлебки» (oil) против захватчиков, собравшихся со всех стран Европы; а папа отлучил от церкви Иерусалимскую патриархию, освобожденную вопреки его воле. Короче, все пороки феодальной Европы: аморальность, лживость, непотизм (устройство родственников на важные церковные должности), симония (торговля этими должностями), произвол, корыстолюбие - все это нашло в Заморской земле применение, как позднее в европейских колониях Вест-Индии и Ост-Индии. И поэтому неудивительно, что в 1244 г., когда хорезмийцы, бежавшие от монголов, вошли в беззащитный Иерусалим, бароны и горожане феодальной республики Акры считали для себя более важным делом столкновения рыцарей Ибелина с имперцами, тамплиеров - с иоаннитами, венецианцев - с генуэзцами, а главное, они хотели выжить из Палестины рыцарей тевтонского ордена, ибо немцев нигде не любили.
И ведь выжили - на беду пруссам, латышам и эстам; да и Новгороду было бы плохо, если бы Александр Невский не сумел договориться с татарами. Ибо когда в 1269 г. немцы собрали на р. Нарове силы, достаточные для взятия Новгорода, туда явился ордынский отряд. «Немцы замиришася по всей воле новгородской, зело бояхуся и имени татарского», - пишет русский летописец-патриот.
Религия в делах Заморской земли окончательно уступила место политике. Рыцари Акры заключили военный союз против Египта, армия которого была усилена примкнувшими к ней хорезмийцами и угрожала равно Акре и Дамаску. Франки Палестины объединились с курдами и арабами Сирии против мамлюков Египта и были наголову разбиты при Газе 17 ноября 1244 г. В этой битве в последний раз отличились потомки восточных печенегов, ветераны, знавшие Кучлука и видевшие Джэбэ с саблею в руке. Потери христиан исчислялись неточно: от 5000 до 16 000 человек. Цифра по тем временам огромная. О каких-либо попытках освободить Иерусалим нечего было и мечтать.
Последний крестовый поход предпринял французский король Людовик IX в 1250 г. Еще одна полная катастрофа! А затем - анархия, взаимная резня на улицах Акры, война на море генуэзцев против венецианцев, на острове Тир - французов против венецианцев, и так до безумия - все против всех!
Подробное перечисление убийств и предательств увело бы нас в сторону от темы. Мы обнаружили то, что искали, - причину неуклонного упадка Заморской земли: ведь это первый крах колониального режима, первый неуспех европейской колониальной политики, первая расплата захватчиков за оскорбления, нанесенные союзникам - восточным христианам. Но это было не последнее преступление крестоносцев, и, особенно их ведущей организации - ордена тамплиеров.
Преступление потому так и называется, что его можно и не совершать. Если прежние неудачи можно было «свалить» на «силу вещей», то последующий факт - продукт собственной злой воли, преступление, и совершивший его несет личную ответственность.

Половцы на Ниле

Египет - страна беззащитная. Стоит лишь азиатам перейти Синайскую пустыню и достичь самого восточного из рукавов нильской дельты, покорение остальной страны - дело легкое. Поэтому в древности на этом рукаве была сооружена крепость Пелузиум, предназначенная для предотвращения вторжений противника в дельту. Но толку от крепости было мало. Поэтому египетские владыки средневековья предпочитали иметь мобильную армию, но о том, чтобы поднять на войну население своей страны, они даже не мечтали. Потомки героических воинов Тутмоса III и Рамзеса II покорно платили налоги, но категорически отказывались защищаться от любого врага. Поэтому фатимидские халифы и аюбские султаны покупали воинов: кыпчаков и черкесов, которые воевали так, что выдержать их натиск не могли даже храбрые французские рыцари.
Мамлюки составляли две дивизии, скомплектованные по этническому принципу. Кыпчаки и другие степняки, расположенные на острове ар-Рауда на Ниле (ал-Бахр), и черкесы, размещенные в цитадели Каира (ал-Бурж, т.е. бург, немецко-французское слово). Именно бахриты дважды разбили французских рыцарей и считали, что их мужество заслуживает награды. Но молодой султан Тураншах, обученный в багдадских медресе юриспруденции, диалектике, теологии и т.п., совсем не знал этнографии, т.е. не имел представления о тех людях, которые спасли его престол и изгнали наглых захватчиков. Он наградил чинами не их, а своих фаворитов. И однажды ночью, спьяну, велев принести себе много светильников, начал тушить их, срубая огонь саблей и крича: «Вот как я расправлюсь с бахритами». Через несколько дней - 2 мая 1250 г. - бахриты напали на его шатер. Когда султан вышел, ему отрубили полруки, он бежал в лес, растущий по берегу Нила, и вошел в реку по горло. Тут его прикончили стрелами. Очередной парадокс истории! Половцы или куманы, разгромленные, преданные и проданных в рабство, стали хозяевами мусульманской страны, где большую часть населения составляли угнетаемые христиане - феллахи и копты. Казалось, что Египет превратился в этническую химеру - сочетание несовместимых элементов, - но этого не случилось. Все эти элементы жили раздельно, в симбиозе, благодаря чему социальная структура оставалась крепкой. Однако мамлюки решили, что они должны не служить такой неполноценной стране, а заставить эту страну служить им. Они произвели переворот, убили султана Тураншаха и отдали престол султанше, вдове предшествовавшего султана, выдав ее замуж за мамлюкского эмира, туркмена Айбека.
Султанша полюбила своего мужа настолько, что пожертвовала всем из-за ревности. Узнав, что Айбек нашел ей соперницу, она дождалась, когда после конной игры в шары он пошел в баню, послала своих евнухов убить мужа, а престол предложила юному эмиру.
Бедная глупая женщина! Она не знала, что такое степная дружба. А мамлюки были степняки. Эмир отказался от престола. Евнухов-убийц распяли. Султаншу увели из дворца в Красную башню, и там юный раб забил ее насмерть каблуками, а труп бросили в тюремный подвал. Это случилось 2 мая 1257 г.
Игнорирование этнографии, как и фантазирование на эту тему, всегда ведет к трагичным последствиям. Люди не одинаковы, а тем более разнятся этносы. Те реакции, которые естественны у арабов, нелепы у французов, оскорбительны у тюрок и монголов и противоестественны для китайцев. Поэтому оптимальным вариантом этнического контакта является симбиоз, когда этносы живут рядом и порознь, сохраняя мирные отношения, но не вмешиваясь в дела друг друга. Такая система сложилась в Египте и дала отменные результаты.

Первое предательство - сидонская трагедия

Летом 1260 г. монгольский правитель Сирии Кит-буга нойон со своей крошечной армией (20 000, по Киракосу, и 10 000, по Гайтону) стоял у Баальбека, считая, что он и его войско в безопасности. С востока его охраняла пустыня, на западе высились замки христианских рыцарей. Увы, Кит-буга знал пустыню, но не ведал рыцарей.
Владетель Сидона, Жюльен, унаследовал город от деда и отца, сражавшихся - первый с мусульманами, а второй - с имперцами. Жюльен имел очень большие руки и ноги, был ширококостен и толст, считался храбрым рыцарем, но падшим морально. Игра и частые развлечения сделали его должником тамплиеров, и дошло до того, что ему пришлось заложить им свою сеньорию - Сидон. Р. Груссе называет его «тяжелый барон с легкой головой» и рассказывает, что он поправлял свои финансовые неудачи грабежом соседей. Так, он ограбил окрестности Тира, где правил его родной дядя. В отсутствие мамлюков он грабил Сирию, а после завоевания Сирии монголами снова напал на беззащитное население и вернулся в Сидон с добычей и пленными, позабыв, что Сирия уже год как принадлежит монголам.
Монголы были изумлены. Они полагали, что набеги можно и нужно делать на врагов, но не на союзников, а грабежом может заниматься разбойник, а не принц. Племянник Кит-буги с небольшим отрядом погнался за сидонскими рыцарями, чтобы выяснить недоразумение, освободить пленных и вернуть принадлежащее им имущество. Рыцари увидели, что монголов мало, повернули коней, окружили монгольский отряд... и всех убили.
Так совершилось первое предательство, нарушившее причинно-следственную связь событий актом произвола, имевшего в данном случае противоестественную доминанту.
Впрочем, произойди такое где-нибудь около Лиможа или Арраса, особых последствий не было бы. Родственники погибшего подали бы в королевский суд, где дело лежало бы долго, пока не ушло бы в архив. Может быть, брат или отец погибшего, прикончил при случае пару убийц, а потом все было бы предано забвению. Таковы преимущества цивилизации и блага культуры.
Но Кит-буга был не француз, а найман. Он знал, что за удаль в бою не судят, а за предательское убийство доверившегося не прощают. Не успели жители Сидона отпраздновать удачный набег, как у стен их города появились монгольские всадники. Сир Жюльен проявил франкскую храбрость. Он защищал стены, давая жителям Сидона возможность эвакуироваться на островок, куда монголы, не имея флота, попасть не могли. Потом он сам убежал туда на генуэзской галере. Материковая часть города была разрушена полностью, а стены срыты.
Можно ли считать гибель Сидона проявлением «силы вещей»? Нет! Бандитизм не заложен в природе взаимоотношений людей между собой. Преступления противоестественны, а потому подлежат наказанию. Жаль Сидона, но еще больше жаль, что монголы не поймали Жюльена.
Иную позицию заняли тамплиеры, оправдывавшие разбой Жюльена и его самого. Они даже купили у него развалины Сидона, погашая тем самым долги сеньора, неудачливого и в игре, и в войне. И что самое странное, аналогичную попытку грабежа ничьих земель предприняли сир Бейрута, маршал Иерусалимского королевства и многие рыцари храма. Они напали на туркменов, раскинувших свои шатры в Галилее, где они спасались от ужасов войны.
Туркмены разбили крестоносцев-бандитов, взяли в плен их вождей и вернули их за большой выкуп. Отсюда видно, что феодалы и рыцари-монахи руководствовались совсем не религиозными и даже не патриотическими мотивами. Их можно было бы понять и даже оправдать, если бы они не лгали. А лгали они нагло, систематически и подло.
Делами Заморской земли, и особенно Иерусалима, интересовались во всей Европе. Там радовались успехам восточных христиан, сравнивали Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой, водворившими христианство в Римской империи в 313 г., ждали окончательного освобождения Гроба Господня. Но одновременно с этими настроениями были другие, им противоположные. Папа получал информацию из Палестины от тамплиеров и иоаннитов, которые открыто заявляли, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою». Зачем? Ведь монголы шли им на выручку. Странная логика, если не сказать больше.
Когда рыцарей Акры спрашивали, почему они так плохо относятся к монголам, рыцари приводили как пример разрушение Сидона. Получалось, что если граф или барон убивает азиата, то он герой, а если тот защищается и дает сдачи - это чудовищно. Позиция эта явно хромала, хотя бы потому, что князь Антиохии Боэмунд VI был союзником монголов. Во избежание досадных недоразумений папа отлучил его от церкви.
Собственно, отсюда пошла гулять по Европе «черная легенда» о монголах, да и о византийцах, которые год спустя без выстрела вернули свою столицу и продолжали вытеснять «франков» из Латинской империи. Так же относились братья тевтонского ордена к литовцам и русским, не дававшим себя завоевать. И даже немецкий историк XIX в. А. Мюллер писал: «Бороться с турками - с такими союзниками-варварами - то же, что изгонять беса силою Вельзевула». А французский историк XX в. Р. Груссе, наоборот, считал позицию рыцарей изменой христианству и безумием, а их версию - подлой ложью. И мы с ним согласны.
Конная армия Кутуза быстро форсировала Синайскую пустыню, и, используя численное превосходство, легко опрокинула монгольский заслон в Газе, но монгольский нойон Байдар успел известить Кит-бугу о вторжении. Китбуга стоял у Баальбека. Узнав о внезапно начатой войне, он со всеми своими войсками двинулся на юг, к Назарету, чтобы остановить противника. Кит-буга правильно рассчитал, что кони мамлюков утомлены переходом и отдохнуть им негде; а в то время степень утомленности коней определяла исход сражения, как ныне наличие бензина для машин. Расчет Кит-буги был правильным, но он кое-чего не учел.
То, что сирийские мусульмане ждали Кутуза с таким же нетерпением, как христиане год назад Хулагу, было понятно. То, что в Дамаске загорелись церкви, как незадолго перед тем мечети - вытекало из хода событий и расстановки сил, - также было очевидно. То, что генуэзцы продолжали конкурировать с венецианцами, а банк тамплиеров - с банком иоаннитов, в то время когда враг подходил к стенам Акры, тоже можно было вообразить. Но то, что рыцарский совет Акры будет обсуждать вопрос о союзе с мамлюками против монголов, т.е. с мусульманами против христиан, - это лежало вне возможностей нормального воображения. Только магистр тевтонских рыцарей помешал заключению этого союза. Ограничились компромиссом: приняли мамлюков как гостей, снабдили их сеном и продуктами, позволили отдохнуть под стенами Акры и даже впускали мамлюкских вождей в крепость, чтобы хорошо угостить. Кутуз, видя такое легкомыслие, хотел было захватить Акру, но жители города стали по собственной инициативе выгонять мамлюкских воинов. Поэтому ввести в город достаточно воинов не удалось.
При всем этом безумном легкомыслии рыцари Акры заключили с мамлюками торговую сделку: мамлюки обязались продать им за низкую цену лошадей, которые будут захвачены у монголов. Но мамлюки не выполнили своих обязательств. Видимо, степнякам были слишком противны титулованные спекулянты.
Дав войску и коням хороший отдых, Кутуз прошел через франкские владения в Галилею, чтобы оттуда напасть на Дамаск. Кит-буга с монгольской конницей и вспомогательными отрядами армян и грузин встретил противника у Айн-Джалуда, недалеко от Назарета, 3 сентября 1260 г. Монгольские кони были утомлены форсированным маршем, но ведь монголы еще не терпели поражений. «Горящие рвением, они шли вперед, доверяя своей силе и храбрости», - писал армянский историк Киракос. Надежда на победу не оставляла монголов до конца. Кутуз, используя численное превосходство, укрыл фланги в глубоких лощинах, а против главных сил Кит-буги выставил авангард под командованием своего друга Бейбарса. Монголы пошли в атаку и снова скрестили сабли с половцами. Бейбарс устоял. Фланговые части вышли из лощин и окружили монголов. Кит-буга, спасая честь знамени, скакал по полю битвы, пока под ним не убили коня. Тогда мамлюки навалились на него и скрутили ему руки.
Разгром был полный. Беглецы с поля боя тоже не уцелели. Их усталые кони не могли уйти от свежих мамлюкских. Желтый крестовый поход кончился катастрофой. Связанного Кит-бугу привели к султану Кутузу. Пленный найман гордо заявил победившему куману, что Хулагу-хан поднимет новую конницу, которая, как море, зальет ворота Египта. И добавил, что он был верным слугой своего хана и никогда не был цареубийцей.
После этих слов Кутуз велел отрубить Кит-буге голову.
Надежды последнего паладина восточного христианства, найманского богатыря Кит-буги, не сбылись. Гражданская война в Монгольском улусе затянулась до 1301 г. и погасла лишь тогда, когда монгольские богатыри перебили друг друга. Перегрев пассионарности сжег Монгольский улус и степную традицию. Улусные ханы оказались не государями, а пленниками своих подданных, которые заставили их принять свою веру: на западе - ислам, в Китае - буддизм. Гибель Кит-буги и его ветеранов оказалась не случайной потерей, а поворотной датой истории, после которой «сила вещей» повлекла цепь событий по иному пути.
После того как монгольская армия отошла за Тигр, в Сирии и Месопотамии началось поголовное истребление христиан. То культурное наследство Византии, которое пощадили арабские правоверные халифы - Омейяды и Аббасиды, еретики Фатимиды, рыцарственные курды Аюбиды, было сметено мамлюкским натиском начисто. И нельзя сказать, что свирепствовали новообращенные половцы. Нет, они только разрешали мусульманам убивать христиан, а сами расширяли ареал, одерживая победу за победой. В 1268 г. пала Антиохия, в 1277 г. Бейбарс одержал свою последнюю победу над монголами при Альбистане, после чего его преемник султан Калаун взял в 1289 г. Триполи, а в 1291 г. Акру, Тир, Сидон и Бейрут. Дольше всех держалась Киликия, завоеванная мамлюками только в 1375 г. Ближний Восток из христианского превратился в мусульманский. С утратой традиции ушла культура и не заменилась другой. Разбитые «осколки» подобрал в 1516 г. османский султан, безжалостный Селим I. И тогда Ближний Восток, мудрый, доблестный и творческий, превратился в ту этнокультурную руину, которую описал М.Ю. Лермонтов в своем стихотворении «Спор», в котором ведут спор горы Казбек и Эльбрус о возможностях покорения природы человеком.

Не боюся я Востока! –
Отвечал Казбек. –
Род людской там спит глубоко
Уж девятый век.
Посмотри, в тени чинары
Пену сладких вин
На узорные шальвары
Сонный льет грузин.
И, склонясь в дыму кальяна
На цветной диван,
У жемчужного фонтана
Дремлет Тегеран.
Вот у ног Ерусалима,
Богом сожжена,
Безглагольна, недвижима
Мертвая страна;
Дальше, вечно чуждый тени,
Моет желтый Нил
Раскаленные ступени
Царственных могил.
Бедуин забыл наезды
Для цветных шатров
И поет, считая звезды,
Про дела отцов.
Все, что здесь доступно оку,
Спит, покой ценя...
Нет, не дряхлому Востоку
Покорить меня.

М.Ю. Лермонтов прав только отчасти. Он описал самое тяжелое, самое неудачное для развития время на Ближнем Востоке - начало XIX в. Но времена меняются, и в них меняются люди. Время врачует самые тяжкие болезни этносов. И выздоровление наступает, когда происходит процесс вторичной интеграции или, вернее, регенерации.
До тех пор пока кочевники, покинувшие родную землю и оказавшиеся господами своих бывших хозяев-рабовладельцев, противопоставляли себя им и беззащитным народным массам, которых они только угнетали, но не считали даже нужным защищать, страны Среднего Востока слабели. Но внуки и правнуки куманов, карлуков, канглов и найманов, родившиеся в цветущих оазисах Хорасана, на просторах Междуречья Тигра и Евфрата, которое называлось Диарбекир - Месопотамия, - постепенно сливались с местным населением в новые этнические целостности.
Этот процесс, не замеченный великим поэтом, шел исподволь в XVI в. и, как всякий инкубационный период, мог быть замечен с большого расстояния. Народы-этносы, обновляясь на основе очень сложного генезиса, преодолели инерцию распада, и в настоящее время можно ждать появления обновленной культуры Передней Азии, Ирана и Северной Африки.
А тот тяжелый период, который породил 600-летний упадок, не был предначертан закономерностями истории. Он был результатом трагической случайности - победы султана Кутуза над Кит-бугой-нойоном в долине Айн-Джалуд.

Третье предательство - убийство друга

Кутуз, казнив Кит-бугу-нойона за дерзкие слова, совершил поступок, который в те времена считался нехорошим. Военнопленного, если он не был преступником, следовало отпустить за выкуп. Даже существовала определенная такса: сколько брать за простого воина, сколько - за барона, сколько - за принца крови и сколько - за короля. Если же пленник был беден и не мог сам выкупиться - его полагалось ставить на невольничий базар и продать, но не убивать. Средневековая война имела правила, которые обычно соблюдались.
Из этих правил исключались исмаилиты и рыцари-монахи: тамплиеры и иоанниты, так как их организации были основаны на тайне, а в те времена люди полагали, что где тайна, там - дьявол. С этим персонажем воины иметь дела не хотели, потому что с ним были обязательно связаны ложь и обман. А кому охота быть обманутым?
Но Кит-буга не был ни преступником, ни членом секты. Поэтому, казнив его, Кутуз совершил убийство: грех, за который он должен был понести наказание от Аллаха. И он его понес.
Почему монголы так долго - с 1208 по 1260 г. - и так упорно воевали с половцами? Да потому, что они хорошо их знали! Знали их отвагу, неукротимость, железную выдержку, блестящие способности. Единственным качеством, не дающим половцам возможности добиться успеха, была их «старость», т.е. снижение пассионарности системы до уровня гомеостаза. При этой фазе любой талантливый человек воспринимается соплеменниками как угроза основам общества, и общество делает все возможное, чтобы помешать талантливым людям осуществлять деяния, которые могли бы спасти народ.
Это кажется парадоксом: почему разумные люди не ценят человека, который за них решит насущные задачи, важные для общего дела, в котором заинтересован каждый? Потому, что личные сознательные решения тонут в общественной эмоции, протестующей против признания соседа лучше себя.
Вспомним одну из «Удивительных историй» П. Карякина, опубликованную в «Известиях» несколько лет тому назад, - «Выпендривающийся Жора», где увольняют хорошего продавца из магазина именно за то, что он хорошо продавал рыбу. Этот фельетон - предупреждение. Мы еще не старый этнос, прожили 600 лет, т.е. половину нормального срока. Поэтому такое отношение к таланту считаем безобразием и высмеиваем в печати. А половцы жили уже шестнадцатый век (с III в. до н.э. по XIII в. н.э.). Фактически они закончили свой цикл этногенеза и превратились в реликт, лишенный саморазвития, но не потерявший природных свойств: мужества, выносливости, физической силы.
Пассионарии среди них еще встречались, но как аномалии. Таким был мамлюк Бейбарс, похожий на других кыпчаков, примерно настолько, насколько Наполеон Бонапарт походил на остальных корсиканцев. Признак пассионарности имеет широкий спектр вариаций, но даже при случайных вспышках он не может существенно изменить закономерность этногенеза, как в период подъема, так и в эпоху угасания.
Именно поэтому кыпчаки (они же куманы или половцы), канглы (печенеги), карлуки (отрасль тюркютов) и гузы обретали силу и находили себе применение лишь в сочетании с более пассионарными этносами. Так, в сочетании с русскими они сложились в этнос украинских казаков, в контакте с иранцами - в шиитскую Персию, а в Египте, находясь в изоляции от аборигенов, мамлюки продержались до 1798 г., т.е. до похода Наполеона.
«Но вернемся к нашим баранам».
Воинствующая посредственность всегда нетерпима и больше бьет по своим, чем по чужим.
Выше мы приводили наблюдение мусульманского автора, Фахр ад-Дина, что тюрки у себя дома не могут выдвинуться, т.е. проявить свои способности, зато за границей они легко делают карьеру. Здесь мы видим этому блестящее подтверждение. Кыпчаки победили монголов в Сирии и могли бы это сделать в Прикаспии, если бы монголы дали им время для этнической регенерации. Но монголы в 1208-1242 гг. крепко держали инициативу в своих руках. Вероятно, они бы и теперь победили, если бы не внезапный удар в спину, который нанесли им франки Акры.
Победа Кутуза больше всего огорчила его лучшего друга Бейбарса. Этот витязь считал себя обиженным судьбой, и не без оснований. Ведь это он, командуя буйными хорезмийцами, разбил при Газе франко-сирийское войско в 1244 г., принудил к капитуяции французского короля у стен Дамьетты в 1250 г. и тогда же убил Тураншаха и упразднил династию Аюбидов в Египте. И в эту войну именно он разбил монголов при Газе и, приняв на себя главный удар конницы Кит-буги, выдержал натиск и обеспечил победу. И вот, несмотря на все это, кыпчаки отдали престол Кутузу, а не ему и восхваляют опять Кутуза, а не его. Очевидно, на своем островке на Ниле половцы вели себя так же, как на берегах Дона и Яика, - зажимали талантливых соплеменников, хотя сам Кутуз благоволил Бейбарсу. Однако тот уговорил трех своих товарищей убить султана. Как ему это удалось - неизвестно.
Кутуз возвращался в Египет и отправил вперед войско и султанский шатер. Бейбарс и другие заговорщики его сопровождали. По дороге Кутуз «поднял» зайца и галопом гнался за ним, как в своих родных степях. Заговорщики неслись за султаном, и, когда султан отделился от свиты и остановился, один из них подошел к нему и попросил милости для какого-то пленника. Султан согласился. Тогда мамлюк приблизился к нему, чтобы поцеловать руку в знак благодарности, крепко сжал протянутую правую руку султана и держал ее, а Бейбарс ударил Кутуза саблей. Другие заговорщики сбросили раненого Кутуза на землю и расстреляли из луков. Это произошло 24 октября 1260 г.
Приходится думать, что убийство было неожиданностью только для султана. Когда, несколько часов спустя, убийцы подъехали к султанскому шатру, эмир Актай, второе лицо в султанстве, спросил: «Кто из вас его убил?» «Я», - ответил Бейбарс. «Государь, соблаговолите сесть на место султана». Бейбарс сел и принял присягу.
История странная и грязная. Но время для расследования упущено, и теперь невозможно сказать, как произошел этот государственный переворот. Последствия его были тяжелыми. Новый режим больно ударил по христианским подданным Бейбарса. Их стали угнетать и обижать разными способами. Караваны паломников, которые доселе свободно ходили из Яффы в Иерусалим, стали подвергаться нападениям бедуинов, которым египетский султан не препятствовал. Была завоевана христианская Нубия, и ее населеине было обращено в ислам. Гордая Акра, пренебрегшая союзом с монгольскими христианами, была вынуждена сражаться с половецкими мусульманами, которые при преемнике Бейбарса - Калауне - взяли все христианские крепости Палестины. Из этих крепостей спаслись только «франки», которые успели подняться на борт итальянских галер и добраться до прекрасной Франции. Мамлюки крестоносцев в плен не брали. Захваченных рыцарей они толкали вниз с башен взятого города и ловили их на копья. Так закончились крестовые походы.
Крестоносцы заступались за убийцу и грабителя только потому, что он был им «свой». Все это хорошо знали юристы Болоньи и Сорбонны, недоумевая только, как будут оправдываться тамплиеры? А они выкинули неожиданный трюк: дали распространение «черной легенде» о татарах.
Самую большую силу имеет обыкновенная сплетня, анонимка. «Где-то рассказывали...», «Кто-то видел...», «Как же, все знают, что...» - и так можно нести любую околесицу в придорожной таверне, на пиру у графа, когда все пьяны, или вечером в монастыре, где даже домино (монашеская игра) надоело. И вот по всей Европе шли россказни, что монголы - это татары, а татары на самом деле тартары, т.е. исчадия ада: «Они мучают пленных, истребляют все живое, дома и поля с садами. Они нарочно испортили каналы в Средней Азии у мусульман, которые, конечно, враги христианства, но не цивилизации. Живут же мусульмане в Сицилии и Гранаде - что плохого. Все знают, что греки гораздо хуже мусульман. А русские... да что и говорить! Они держатся только благодаря помощи великого хана, а то бы их давно скрутили братья тевтонского ордена. Это верно! Сам патер Рубрук написал, а мне читал каноник церкви святого Дениса. Поверьте мне, друг мой, и тогда мы выпьем вместе анжуйского».
И вот шла подобная брехня через всю католическую Европу, через весь христианский мир, отравляя умы и ожесточая сердца. Это и была «черная легенда», принесшая не меньше зла, чем «черная смерть» - чума.

"Черная легенда" и борьба с ней

Человечество состоит не только из легковерных. Ученых, юристов, французских нотаблей на эту удочку нельзя было поймать. Посланников в Монгольский улус было много, но отчеты послов, как данные военной разведки, скрывались в архивах, а те во время Столетней войны сгорели. Однако у нас есть достаточно данных, чтобы восстановить ход событий и нарушение их логики. Мы, как и французские нотабли XIV в., понимаем, что в Сидоне не обязательно должен был править мерзавец. Ясно и без доказательств, что тамплиеры могли и не брать убийц под защиту ордена. Тут действовали не божественное предопределение Блаженного Августина, не механизм Вселенной Лапласа и не движение к абсолюту Г.В.Ф. Гегеля.
Что же их заставляло снабжать войско Кутуза? Плохой, обывательский расчет, надежда на наживу. Но расчет этот был неверен, и предательство Кит-буги не было оплачено. Свои тридцать сребреников феодалы Акры не получили.
Однако именно из-за них пошли на ветер 190 лет трудов, лишений, жертв, затрат и самообмана. Налоги с французских крестьян наполняли карманы тамплиеров, а головы французских воинов валялись в песках Палестины, обеспечивая коммерческие операции Акры и Кипра, Генуи и Венеции.
И если до 1260 г. была надежда на успех, то после битвы при Айн-Джалуде дальнейшая поддержка Заморской земли была преступлением, совершавшимся в чужих интересах. Но тамплиеры поддерживали обогащавшую их войну и не боялись ответственности. Ведь улик против них не было. А демагогия велась на высшем уровне. Поди попробуй скажи, что крестовый поход уже не подвиг, а лавочка...
Наконец в 1307 г. французская корона ответила на наглый обман подлым ударом. В одну ночь все тамплиеры во Франции были арестованы и под пытками признали себя виновными в кощунстве и сатанизме. Большая часть обвинений не была доказана, но в 1314 г. великий магистр ордена, Жак де Молэ, и еще несколько тамплиеров были сожжены в Париже, а остальные сгнили в тюрьмах. И тут началось! Все враги железного короля Филиппа IV Красивого стали защищать тамплиеров. Оправдывали их деяния, превозносили их образованность и широко пропагандировали их мнения, в том числе - черную легенду о татарах - исчадии ада.
Направленная ложь - оружие неотразимое. Важно только, чтобы обманываемый очень плохо знал предмет. Тогда, даже будучи неглупым, он не разберется, как там и что. Так как в XIV-XV вв. географию Восточной Азии знали очень плохо, а историю не знали вовсе, то можно было врать сколько угодно, без боязни быть уличенным. Так и зашагала «черная легенда» об адских злодеях татарах по Европе. Охаяны были не только тихие волжские татары, мордва, тунгусы, якуты, но и русские, входившие во время раздувания «черной легенды» в состав Золотой Орды.
За 500 лет «черная легенда» пустила глубокие корни и пышные ветви, на которых произросли европоцентризм, учение о народах «исторических» и «неисторических», расизм, тезисы об отсталости России, застое Китая и особой значимости Индии. Особенно гадко деление этносов на «диких», из вежливости называемых «примитивными», и «цивилизованных», под которыми понимаются европейцы и выходцы из Европы, живущие в колониях, кроме креолов и метисов - «чиканос». Но это уже другая «черная легенда».
Мы рассмотрели тысячелетний период истории Европейского континента. Что мы видели: подъемы и спады энергии живого вещества биосферы, беспорядочные вспышки уровня страстей (пассионарного напряжения), интеграции и развала системных целостностей разных порядков. Все процессы этнической истории происходят по этой схеме, правда, с вариациями. Ни один из этногенезов не лучше и не хуже другого. Они бывают лишь моложе, значит, потентнее, или старее, значит, спокойнее. И то, что Европа в XVIII-XIX вв. накопила больший запас богатств и традиций, нежели внеевропейские этносы, означает только то, что они уже успели растратить первоначальный импульс пассионарности, либо еще не успели его накопить.
Так, Византия, славяне и готы были на 700 лет старше «христианского мира» - романо-германской Европы. И та, будучи «дикой» и «осталой», обладала нерастраченными силами, которые обеспечили ей на время (относительно короткое) гегемонию в мире. Россия, Турция и Абиссиния на 540 лет моложе Западной Европы. Следовательно, у них многое впереди. Разве это отсталость?
И наконец, наша работа не апология монголов XIII в. Да они в ней и не нуждаются. Конечно, среди монголов были добрые и злые, храбрые и трусливые, умные и глупые, как и среди французов, немцев и папуасов. Мы возражаем только против предвзятого отношения к тем или иным этносам, против подмены научного анализа изъявлением собственных вкусов, против навязывания их читателю и выдавания их за истину в последней инстанции, что просто обман. Спорить о том, какой этнос лучше, все равно как если бы нашлись физики, предпочитающие катионы анионам, или химики, защищающие щелочи против кислот. Мы изучаем закономерности этнической истории, существующей вне нас и помимо нас.
И еще одна задача, требующая решения. Читатель может подумать, что, отрицая предопределенность на уровне персон, мы утверждаем ее на уровне этносов, ибо признание наличия закономерности - «силы вещей» - это философский детерминизм. Да, это было бы так, если бы все человечество представляло единую систему, однако мир разнообразен. Антропосфера мозаична, и этносы были всегда и во все века сталкивались друг с другом.
Вот в этих контактах, имеющих зазоры, лежит «полоса свободы», когда не только человек, но и этнос может сделать выбор и понести за него ответственность, как человек, ибо этнос тоже система, только усложненная.
А свободный выбор рвет цепочки причинных связей, обрывает закономерности «силы вещей» и позволяет человеку чувствовать себя не куклой, игралищем природных и социальных сил, а особой величиной, индивидуальностью, равным, соучастником процессов и явлений мироздания.
Вот поэтому сослагательное наклонение, рассматриваемое в естествознании как необходимый прием исследования, уместно и в истории. Мы хотим понять: была ли неизбежной та или иная катастрофа или ее можно было избежать? Или смягчить ее последствия? Или одержать победу там, где в действительности было поражение? В отличие от традиционной историографии мы считаем себя вправе поставить этот вопрос и предложить решение, правильность которого пусть оценит читатель.

А могло ли быть иначе?

Ради ответа на этот вопрос наша работа и была написана, но вопрос сформулирован некорректно. На него можно ответить только неопределенно: «Иногда, в некоторых случаях, может быть». Но разве такая расплывчатость удовлетворит читателя?
Он привык слышать «да» или «нет». Он хочет, чтобы ему ответили «просто», не заставляя думать над ответом. Увы, в мире все сложно, просто только в голове дурака.
А в самом деле такой вопрос по разным частным случаям ставился неоднократно. Ответ почему-то не получен. Половина наблюдений говорит за детерминизм, полный и безоговорочный, другая половина провозглашает победоносных полководцев героями, удачливых политиков - мудрецами, реформаторов - гениями и т.д. Иначе говоря, заслуга приписывается либо одному человеку, либо группе людей - социальному организму, либо этносу - природному коллективу, который К. Маркс называл Gemeinwesen, но не безличной судьбе, предопределению.
Кто же прав? Или оба не правы? Но тогда как быть? Попробуем поставить вопрос по-иному. То, что крестовые походы и монгольские завоевания были последствиями природных явлений - вспышек этногенеза, - ясно и не вызывает сомнений. То, что детали каждого из этих грандиозных процессов определялись логикой причин и следствий, что мы называем «силой вещей», можно считать доказанным. А вот когда два и более процессов накладываются один на другой, когда они оба закономерны и равно могучи, что тогда? Видимо, результат непредсказуем, значение случайности вырастает и людская воля вмешивается в течение событий. В этих редких случаях может быть не одно последствие, а любой из нескольких вариантов, и каждый, будучи осуществлен, влечет за собой «силу вещей».
Итак, мы заменяем принципы причинности (казуальности) и произвольности принципом вероятности, принятым в естествознании, и ставим вопрос корректно: могло ли быть иначе, если бы в 1260 г. монголы победили мамлюков? И могли ли они их победить?
Хотя вопросы поставлены непростые, на них можно дать обоснованные ответы. Искренние крестоносцы первого похода 1099 г. были фанатики и созидатели - они организовали Иерусалимское королевство и написали для него законы - ассизы. Их потомки через полтораста лет превратились в спекулянтов и грабителей, неспособных не только создавать, но даже сберечь полученное наследие. Здесь обобщен процесс упрощения системы, когда подвиги подменяются преступлениями.
Патологическое состояние франкской республики Акры могло длиться лишь потому, что Христианский мир и Монгольский улус были охвачены жестокими междуусобными войнами, как бы аннигиляцией импульсов противоположных знаков. Их силы погашались внутри их собственных систем. Поэтому, и только поэтому безобразия крестоносцев не были прекращены своевременно, чем и воспользовались мамлюки. Сам султан Кутуз сказал: «Если весть о смерти Мункэ-хана запоздает дойти до слуха Хулагу, то Каир разделит судьбу Багдада и Дамаска». Значит, он допускал возможность поражения, но как мужественный куман рискнул... и выиграл.
Ну а что было бы, если бы франки Акры повели себя нормально, т.е. не снабдили бы усталых мамлюков провиантом и не пропустили бы их через свои земли в тыл монголам, а, наоборот, потрепали бы войско Кутуза внезапными стычками и предупредили бы Кит-бугу о необходимости подтянуть подкрепления?
Армян и сирийцев было много. Битва отложилась бы до их прихода, и, даже если судьба обрекла Кит-бугу на смерть, он погиб бы в бою, который наверняка кончился бы разгромом мусульман. И если бы венецианцы, вместо того чтобы биться с генуэзцами, блокировали Александрию на время, нужное монголо-армянам для вторжения в Египет, то судьба мира ислама была бы решена.
Тогда бы сохранилась старинная христианская культура в Верхнем Египте и Нубии. От Балха до Ассуана ширилась бы христианская империя с монгольской династией. Но ведь в те времена в Англии и Германии династии были французскими (Плантагенеты и Люксембурги), а в королевстве обеих Сицилий - немецкая (Гогенштауфены). Ильханы (ханы завоеванных земель) заключили бы с королевством палестинских франков мир - как с Никейской империей и Киликийским царством; и древняя культура Византии сохранилась бы во всем многообразии и творческом богатстве. Рядом с Византией сложилась бы вторая восточно-христианская империя, превосходившая первую доблестью, мудростью и богатством.
А кто проиграл бы? Берберские пираты Алжира, Туниса и Орана. Лишенные поддержки с востока, они были бы завоеваны французами или испанцами не в XIX, а в XIV-XV вв. Зато Средиземное море стало бы безопасным для торговых судов, а его берега - для рыбаков и виноградарей.
Но был возможен и другой вариант. Так как наследники Хулагу-хана выступали в полувековой гражданской войне в Монголии на стороне Хубилая, против монгольских несториан: Ариг-буги, Хайду и Наяна, то они, подобно великому хану, могли договориться с католиками и принять крещение из Рима. Это было столь же вероятно, как реальный вариант - обращение Газан-хана в ислам.
Тогда держава ильханов испытала бы судьбу Индии XVIII-XIX вв., только на месте Ост-Индской компании оказалась бы венецианская сеньория. Тогда восточных христиан давили бы не мусульмане, а католики, которые принесли бы из Италии культуру Возрождения. Монгольские ханы быстро стали бы марионетками флорентийских или сиенских банкиров, которые в XIV в. высосали бы из Сирии и Ирана все богатства, уцелевшие от войны XIII в.
Но вот чего не могло быть, так это возрождения Арабского халифата. Халифы совершили непростительную ошибку еще в IX в.: они передоверили защиту государства иноземцам - тюркским гулямам - и за 300 лет вне Аравийской пустыни арабов не стало. Хотя население говорило по-арабски, но чувствовало и мыслило по-тюркски или по-берберски, по-курдски или по-персидски. А эти даже не пострадали бы, потому что им нечего было терять и не к чему стремиться. В зоне этнического контакта они потеряли ощущение своей принадлежности как к староарабскому, так и к тюркскому этносу. Они превратились в блуждающие свободные атомы внутри огромной суперэтнической системы.
Пострадали бы исмаилиты (которых планомерно истребляли и мусульмане и христиане) и друзья исмаилитов - тамплиеры. Тех просто распустили бы после освобождения Иерусалима. Но, пожалуй, последним тамплиерам лучше было бы превратиться в простых феодалов, чем гореть на медленном огне французских костров, или заживо гнить в подвалах коронных замков.
Однако здесь уже вступила в новое русло «сила вещей». Предательство - преступление противоестественное, зло ради зла, и естественный ход событий его карает. Последний магистр ордена, Жак де Молэ, видимо, был осужден по ложному обвинению, но перед судом истории он был виновен. Он вступил в орден и приехал на Кипр в 1259 г., т.е. часть вины за гибель Кит-буги и многих тысяч восточных христиан лежала на нем. И «черную легенду» о монголах распространяли его рыцари и слуги. Он погиб не за то, в чем был действительно виновен, но дело его ордена отравило сознание европейских обывателей, и эта отрава, под другими названиями, действует до сих пор, распространяясь как нечто, не требующее доказательств. В Европе говорят: «Поскреби русского и найдешь татарина». Ну и, казалось бы, что - чем плохи татары?! Ничем!
Но тут вступает в силу «черная легенда», и русским надо об этом знать. Вот ради чего написан этот историко-психологический этюд, который не потеряет значения до очередного рокового мгновения и торжества научной истины над ложью.

Источник: Л.Н. Гумилев.
Черная легенда
(историко-психологический этюд)

 
Оглавление раздела "Проявления духа времени"  
 
 
Историко-искусствоведческий портал "Monsalvat"
© Idea and design by Galina Rossi
created at june 2003 
 
 
Проявления "духа времени"    Боги и божественные существа   Галерея   Короли и правители  Реликвариум  Сверхестественные существа    Герои и знаменитости   Генеалогии   Обновления